— Сработало, — буркнул, приковылявший
к нам гном. — Вона в клетке табакерка у Мыша сидела, раньше на
пальцы кидалась, а теперь ножками кверху лежит и не шевелится.
— Ох, ну наконец, мы покинем этот
дурдом, — обрадовался пан капитан и, подхватив меня под локоть
потащил прочь.
Однако это оказался ещё не конец. На
воротах, забившись под козырек будки привратника, толпились рыжий
Марек, сержант Бырь и хрупкий тщедушный мужичок неопределенного
возраста с рукой в наспех сооруженном лубке. Судя по тому, как
перекосилось лицо Балта, что-то здесь было не так.
— Пан Вильк, пан Вильк! — Марек
выскочил под дождь. — На пана Зденека во дворе Школы книжица
какая-то напала. Как вылетит из окна, да как тяпнет за руку, и
кость переломала!
— Какая книжица? — запинаясь выдавил
начавший снова закипать Вильк.
— Ну, полагаю, вот эта, — я со стоном
наклонилась и выудила из лужи толстый гримуар по анатомии,
валявшийся в воде разворотом вниз. Со страниц ручьем текла вода.
Теперь сушить и смотреть, можно ли спасти книгу… — Скорей всего,
сломать пану руку она успела как раз перед нашим заклинанием, иначе
так просто он бы не отделался.
— Просто? Просто?! — Балт с паном
Зденеком были единодушны в своем слаженном возмущенном вопле.
— Как я теперь работать буду? —
простонал Зденек. — Вы ж с меня портретов хотите, срочных! А я
недели две карандаш взять не смогу!
— Пан Зденек штатный художник Ночной
стражи, — хмуро произнес Вильк, залезая под козырек и втягивая на
ступеньки меня, видимо решив, что нечего зря мокнуть.
— А много портретов надо? — тяжело
вздохнув, спросила я.
— Три. Со слов привратника.
Сумеешь?
— Отчего бы не суметь? Чай не
начертательная магия. Если только до завтрашнего утра потерпит. А
то сейчас нарисую только «точку, точку, да два крючочка».
— Сойдёт и завтра. Думаю, до утра
привратник ничего не забудет, — вздохнул капитан. — Марек, оставь в
Школе несколько ребят потолковее до утра, и пусть немедля
докладывают, чуть что! Сержант Бырь…
— До дома подвезти? — правильно
истолковал он тоскливый взгляд Вилька в сторону коляски,
притаившейся в арке ворот.
Мы с горем пополам забрались внутрь и
стражник вьйокнул на спокойную усталую лошадку, тоже наверняка
мечтавшую о теплом сухом стойле и отборном овсе.
— Давай-ка у меня переночуешь, —
вынес вердикт пан капитан, слушая, как звучно я сморкаюсь, ибо в
носу уже не хлюпало, из него текло. — Пронька мигом тебя в порядок
приведет, наутро будешь молодцом.