— Сто, — скрипя сердцем, предложил
я.
— Шутите, да никогда!
— Идём, — Габриэль потянул меня за
рукав. — Явно же, что у пана не все дома. Триста левков за
безделушку.
Но прислушаться к мудрому совету в
тот день, мне было недосуг. В итоге даже не заметил, как снова
оказался на улице, только со свёртком в руках.
— Не примечал раньше в тебе такой
безумной расточительности, — ухмыляясь, нараспев протянул
Габриэль.
— Нам сделали скидку, — проворчал
я.
— Жалкие пятьдесят левков? Это не
скидка, а милостыня. Ты, верно, сошёл с ума, что начал
раскидываться такими деньжищами. Или на капитанской должности так
много платят?
— Поменьше, чем в Сером
трибунале.
— Много ты знаешь, — отмахнулся
Ремиц. — В Трибунале работают за идею. Мир спасают. Какие уж там
деньги…
«То-то у вас феи на довольстве», —
едва не брякнул я. Припоминая всем известную тягу крылатого народца
к блестящим камешкам. Эти мелкие пакостники соглашались работать
только за самоцветы.
— …хотя, конечно, жалованье
присутствует, — продолжал разглагольствовать Ремиц, — в качестве
утешения за невзгоды. И мне, видимо придётся им воспользоваться,
чтобы накормить легкомысленного транжиру обедом. Ты же, наверняка,
отдал этому седому бандиту всё, что было в кошельке?
Пришлось кивнуть.
— Что и требовалось доказать. Любовь
зла, слепа и чрезвычайно глупа. Идём!
До отправления судна в Кипеллен
оставалось ещё около двух часов, так что мы действительно успевали
отобедать.
Когда Габриэль увидел в моих руках
бокал вина, насмешливые морщинки у его глаз разгладились.
— Неужели? — настороженно протянул
он.
Улыбка сама растянула мои губы.
— Благодаря этому перстню и
способностям Аланы. Так, что моя безумная расточительность, не так
уж и расточительна.
— Вынужден согласиться. И как тебе
новая жизнь?
— Прекрасно, — отхлебнув вина,
заметил я.
Ремиц кивнул.
— Искренне рад.
— Обо мне ты теперь знаешь всё, а как
твои дела?
— Так же, всё так же, — пожал плечами
Габриэль. — С того паршивого дня мало что изменилось. Поменял
преподавательское кресло на дознавательское, а в остальном всё
одно. Любовей не заводил. Деньгами не раскидывался. Ничего
интересного. Меня даже никто ни разу не вылечил от мучительного
дара.
Он разрезал заказанное жаркое и начал
медленно жевать, но мне не терпелось задать главный вопрос.
— Вернуться не хочешь?