Его голос сел.
Редкие прохожие, будто почуяв что-то
неладное, перешли на другую сторону улицы. А самые тёмные тучи
спустились и сгустились над нашими головами. Не хватало только
колдовского грома и молний полуночной бездны. Такие обычно рисуют
на старинных гравюрах с обрядами чёрной магии.
— Свежего воздуха, — закончил мысль
Габриэль. — За стеной он очень затхлый, а временами даже зловонный.
Поэтому, я разобрал её на время, ношу с собою кирпичи и гуляю,
чтобы надышаться впрок. Прежде чем залезу обратно за свою милую
стену, предпочитаю вдохнуть всё, что смогу. Если перепадёт немного
ядовитых испарений мести, буду не против. Они сделают моё
существование немного интереснее. Но посвящать всё своё будущее
попыткам изменить прошлое, не собираюсь. Месть — это жалкое
копошение в том, что уже прошло.
Он замолчал, но окончательно убедить
меня в том, что не станет нарочно искать виновного в смерти Гжеся,
так и не смог. Слишком давно его знаю, чтобы поверить в витиеватые
россказни.
Город немного притих. Видимо Люсинде
всё же удалось навести порядок и привлечь отравленных к порядку. По
крайней мере, до самой пристани мы не встретили ни одного безумца с
горящими глазами. Только пару мрачных посыльных и одного деловитого
купца. А вот на набережной за нами пристроился странный тип в
огромном султанешском тюрбане.
— Наверное, прознал каким чудесным
перстнем ты разжился, — не преминул поддеть Ремиц.
— Или хочет записаться в Трибунал, —
не остался в долгу я.
— Сейчас узнаем.
Габриэль остановился и строго
спросил:
— У вас какое-то дело?
Незнакомец поклонился.
— Чело господи-ина выражает грусть и
тревогу, — начал он со странным тягучим акцентом. — Если позволите
погадать вам, сниму сомнения в будущем. Вы остановились на
развилке, и не знаете какую дорогу выбрать.
Ремиц надменно усмехнулся:
— Это видимо по твою душу, мой
дорогой друг, — хмыкнул Габ недвусмысленно косясь в мою
сторону.
— Нет, нет, — замахал руками
незнакомец, так что затряслись тяжёлые золотые кольца в его ушах и
запрыгали чёрные кудряшки волос. — Я обращаюсь именно к вам,
господи-ин. На вашем челе печать сомнений.
На этот раз пришла моя очередь
улыбаться, а Габриэль усиленно потёр лоб.
— Больше нет?
— Вы шутите, но в душе у вас не
смешно, — продолжал настаивать незнакомец.
— А вы в этом разбираетесь?