. Бенеш и сам начал размышлять о конце классической демократии и либерализма. Его убеждение, что основу современной демократии составляют равенство и братство, в то время как третий принцип, свобода, может быть в интересах достижения первых двух ограничен, позволило Бенешу подумывать о правительстве сильной руки. По крайней мере, полагает Земан, в одном случае Бенеш зашел дальше, чем это подобало политику демократического формата. Он разработал проект проведения съезда национально-социалистической партии, который должен был напоминать массовые съезды нацистов в Нюрнберге. В проекте Бенеш уделял минимальное внимание тому, что будет обсуждаться, и полагал, что нельзя допускать критическую дискуссию. Основной докладчик, согласно нему, должен был бы овладеть актерским мастерством, ведь «никому не удается своей речью зажечь слушателей больше, чем Гитлеру, к тому же известно, что Гитлер разучивает свои речи, как по нотам… Следует каждое действие на съезде буквально в подробностях режиссировать». Высшей точкой обсуждения должно стать «горячее признание веры, силы и воли, выраженное в последние минуты съезда так, что невозможно будет даже формально закрыть съезд из-за воодушевления делегатов»
[241].
После избрания Масарика в мае 1934 г. президентом в состоянии его здоровья наблюдалось постоянное ухудшение. Ему даже трудно было ставить свою подпись, и на его столе грудились кипы неотработанных документов: в июле 1934 г. начали пользоваться факсимильной печатью, которую президент лишь брал в руку. Посетители Лан поговаривали об отставке президента и избрании Бенеша. В середине августа, согласно сообщению врача президента Бенешу, у Масарика случилось «два приступа головокружения», после которых «стали плохо слушаться нога и язык, ухудшилась речь»; признаки указывали на паралич, который прогрессировал, однако острой опасности смерти не было. 27 августа Масарик почувствовал себя очень плохо и даже подумал, что умирает. Дочери Алисе он попытался продиктовать последние указания, при этом на английском языке, поскольку уже в течение нескольких дней не мог хорошо выражать свои мысли на другом языке: «Я могу умереть, и вообще не боюсь этого. Можете абсолютно доверять Янде (сыну Масарика Яну. – В. М.) и Бенешу. Я хотел бы высказать пару мыслей. Очень коротких и совершенно откровенных, но не для опубликования. Я устал. Я очень болен, Элишко, ты это знаешь, может наступить смерть. Я хочу иметь восприемником Бенеша. Настоящая демократия. У меня пара… Далее отец не мог говорить»