- А чем это тебя чердак не устраивает? Сыро, сквозняки и с потолка капает. Как есть твои ёлки.
- Ну нет, - разочаровался мальчишка, - под ёлками другое. Устроишься, как зверь в норе. Лежишь себе, дождь слушаешь… А если глаза закрыть, то кажется, что и… дома.
Серый закончил почти неслышно и тяжко вздохнул. Неровно так, словно вот-вот заплачет. Я-то, дура, думала, он меня на очередную глупость подбивает, а друг, оказывается, сокровенным делится. Ну конечно ему тяжело! Покинул родной дом, живёт у вредной тётки, которая его днями не видит и видеть не желает. Серый не рассказывал, почему ему пришлось оставить семью. Обмолвился только, отец умер, а матери уехать пришлось. Я и не расспрашивала, чего клещами тянуть? Захочет - сам скажет. Со временем. А в краткий миг откровенности, когда друг душу открывает, отворачиваться к стенке и храпеть нельзя. Надо в дождь шлёпать в лес, значит, пошлёпаем. Неужто я грозы испугаюсь?
- Мы же, покуда дойдём, промокнем насквозь, - осторожно, чтобы не спугнуть момент, заметила я.
- Не, у меня плащ есть. Отцовский. Здоровенный и воду не пропускает.
Серый подскочил, точно я ему кулёк леденцов пообещала. Подал руку, помогая подняться: ну идём что ли? Я вздохнула, признавая, что подписалась на очередную глупость, и встала.
Протискиваясь в лаз под стрехой, я поскользнулась на мокрых досках и кубарем скатилась в заботливо подставленный приятелем плащ (с вечера притащил, хитрец. Уж не заранее ли задумал подбить на позднюю прогулку?). Ткань и правда оказалась тёплой и, как ни странно, сухой, а места под ней с лихвой достало укрыться обоим. Со стороны мы, наверное, напоминали огромную летучую мышь. Торчащие из-под «крыльев» ноги сразу замёрзли, хоть и были затянуты в добротные кожаные сапоги: папа выменял у торговца, спешившего с ярмарки в Малом Торжке домой, в Морусию.
Выселки построились удачно: аккурат на торговом тракте между соседним государством Морусией и Городищем, столицей нашей Пригории. Посреди тракта стоит Малый Торжок, куда съезжаются ремесленники из многочисленных деревень, спрятавшихся по лесам, и купцы из городов покрупнее – выгоднее торговать. Ни тебе грабительских налогов, ни пошлин на ввоз товаров, да и день-другой пути можно сэкономить, попутно избавившись от страха перед разбойниками, в большом количестве вдруг потянувшихся к столице. А на обратном пути можно продать по деревням мелочь, оставшуюся с ярмарки. Я часто думала, каково это – жить в большом городе вроде Городища? Или того же Торжка, вот-вот готового сравняться с обеими столицами соседствующих стран. Страшно, наверное. Столько людей вокруг… Это в древне про всякого знаешь, кто таков, чем зарабатывает. В городе, говорят, не так: сидит каждый в своей каморке и ведать не ведает, убивец через дорогу поселился али добрый человек. Каждый себе на уме и лишний раз друг с другом не знаются. Смешно сказать, иногда годами живут рядом, а соседа ладно если в лицо упомнят. Вот и думай, хорошо это или нет. Вроде хорошо: если водишься с кем-то, то только потому, что он тебе по душе. В деревне же люб тебе сосед или нет, будь добр, здоровайся, помогай, словом не обидь, иначе хуже будет с недругом под боком. С другой стороны… Теряется что-то. Люди отдаляются, ютятся в своём маленьком мирке и плюют на всё, что вокруг происходит. Ограбили пекаря, у которого днём хлеб брал, и ладно. Главное, что не тебя. А выпечку и в другом месте купить можно. Страшно.