Впрочем, смерти все равно, во что ты
веришь и на что надеешься.
Отек мягких оболочек мозга — лишь
один из признаков, характерных для холодовой смерти. Сам по себе он
ничего не доказывает. И ни к чему уверенность, что другого диагноза
не будет, — тогда его точно не будет.
Олаф сделал разрезы по задне-боковым
склонам шеи, чтобы не оставлять шва спереди — опять же, не
переломился. Раскрыл брюшную полость (осмотр ничего нового к
диагнозу не добавил), снял с ребер мягкие ткани, отделил кожный
лоскут с ключиц и шеи. Туго пришлось с рассечением реберных хрящей,
особенно слева — то ли нож подвел, то ли в руках не хватило
уверенности.
Как-то раз они с Ауне по осени
приехали к родителям в Сампу, отец по такому случаю зарезал
поросенка — он каждое лето откармливал двух поросят, для Олафа и
его брата Вика, чтобы внуки зимой ели домашнюю тушенку. И
правильным было помочь отцу разделать тушу, но Олаф не смог — и
удивился самому себе изрядно. Мясницкий инструмент мало походил на
секционный, процесс разделки туши нисколько не напоминал аутопсию,
но барьер оказался непреодолимым.
Отек легких — тоже не редкость при
холодовой смерти, как и бронхоспазм. Свертки крови в сердце,
неравномерное наполнение миокарда, спазм артерий и артериол… Все
одно к одному. Ну да, и очаговый некроз эпителия слизистой желудка
с кровоизлияниями — пятна Вишневского. Желудок пуст, как и положено
при гипотермии.
В походных условиях всегда есть
проблемы с содержимым кишечника, и может быть, не стоило возиться —
вряд ли это добавило бы что-то к диагнозу. Но следователь захотел
бы узнать, сколько времени прошло с последнего приема пищи. Хотя бы
приблизительно. И… да, это было важно.
Без учета изменения метаболизма при
переохлаждении, Эйрик ел за восемь-девять часов до смерти. По всей
видимости, еще на катере, — малиновый компот на острове варить бы
не стали. Впрочем, это могли быть и пирожки с вареньем, сказать
трудно. Так обычно поступают во всех зимних экспедициях: ранний
завтрак на судне, высадка, установка лагеря и только потом обед.
Когда они прибыли на остров, световой день продолжался около
четырех часов, никто не станет тратить светлое время на второй
завтрак, даже если есть сухой паек. В таком случае, он умер
подозрительно быстро. Ну, не больше двух часов прошло от завтрака
до рассвета. Четыре часа — светлое время. Здоровому парню, чтобы
умереть от холода при температуре, близкой к нулю, надо не меньше
шести-восьми часов. Это если на ветру. А можно продержаться и
гораздо дольше, если шевелиться.