- Харонт! - я с досадой пнул
соломенный тюфяк, служивший мне постелью. Знал бы, что так выйдет,
оказал бы сопротивление.
«Но кто же мог предполагать, что они
со мной не станут разбираться, а сразу же отправят в эту проклятую
камеру. Да еще и наручники из гизардита нацепят. Хоть бы объяснили,
в чем меня подозревают. И на каких основаниях произведен мой арест.
Харонт!!! Да я же так пропущу последнее на этом курсе занятие по
прикладной метамагии, а впереди у нас имперский экзамен!»
Я ринулся к стальной двери и
забарабанил в нее кулаками и ногами.
- Откройте!!!! Выпустите меня
отсюда!!!
Раздался шум шагов, и с той стороны
открылось смотровое окошко.
- Ну, чаво шумим?
- Выпустите меня отсюда! Я невиновен!
Произошла ужасная ошибка!
- Все так говорят, – усмехнулись мне.
– Начальству виднее, кто виновен, а кто нет! Не шуми, а то кормить
не буду.
Окошко начало закрываться.
- Погодите! – заорал я. – Ну, дайте
хоть поговорить с этим вашим Начальством!
- Не положено. Само тебя вызовет.
- Когда?!! Сколько можно здесь
торчать?!! У меня экзамен на носу...
Но окошко уже закрылось. Я повернулся
спиной к двери, и, опершись на нее, обреченно сполз на пол.
«Когда? Может они вообще забыли про
меня? С них это вполне станется…
Интересно, что после всего этого
подумает обо мне Клэр? А ребята?
Кстати по поводу ребят. Если кто-то и
сможет меня вытащить из этой передряги то только они. У Элезарда
есть кое-какие связи в высших эшелонах власти, близнецы тоже не
лыком шиты и вхожи в Императорский Двор. Что-то же должно у них
получиться. Надо просто потерпеть».
Я встал и направился к тюфяку. Тот
вариант, что Эл, Джайна, Клэр и близнецы не будут суетиться, чтобы
вызволить меня не приходил даже в голову.
- Ну что, не помогло? – насмешливо
донеслось из дальнего темного угла, в котором едва угадывалась
некая человеческая тень.
Вчера (а может сегодня?) ко мне в
камеру подсадили нового заключенного. В свете факелов стражников,
втолкнувших его в мою комнатку, я успел разглядеть, что он высокий
и худощавый. А еще, что его волосы были подобно свежевыпавшему
снегу. И еще, судя по слегка дерганным и почетно корректным
движениям тюремщиков, я пришел к выводу, что они почему-то его
очень уважали. Или боялись.
Мрачно окинув помещение, будущий
сокамерник встретился со мной своими холодными безжалостными
глазами, и я, не выдержав, отвел взгляд. А он величественно
прошествовал в темный угол и без лишних слов расположился на голом
полу. Впрочем, вскоре ему принесли достаточно свежий, в отличие от
моего, тюфяк.