Подходя к усыпальнице брата, Ах-маси оглянулся – клонившееся к
закату солнце окрашивало крыши гробниц и храмов в густой красный
цвет – цвет крови.
– Как страшно! – Идущая рядом супруга – юная
Нофрет-Ари, иначе Тейя, взяла мужа за руку. – Это солнце… Эти
крыши… Как кровь!
– Не бойся, жена моя. – Юный фараон ласково обнял Тейю
за плечи. – Я же говорил, незачем тебе было со мной ехать. Я
бы сам все посмотрел…
– Нет! – Девушка покачала головой и лукаво
улыбнулась. – Твоя мать, великая Ах-хатпи, попросила меня
сопровождать тебя. Ты слишком устал.
Ах-маси улыбнулся и погладил жену по щеке. И в самом деле,
устал. Да и как не устать? Ведь на него легли все заботы о
достойном погребении умершего брата! Погребение, по здешним меркам,
событие не столько грустное, сколько торжественное и даже в чем-то
радостное. Ну, правда и есть, с чего грустить-то? Человек достойно
прожил свою – пусть и короткую – земную жизнь, достойно
подготовился к жизни иной, вечной, и теперь его Ба соединится с
вечной душой Ка на светлых и счастливых полях Иалу – полях
загробного мира, в царстве покоя и благоденствия. Всем бы так жить,
и всем бы так умереть.
Вот только много хлопот родственникам. Кроме бальзамирования,
еще и гробница – надо все проверить, чтобы статуи были красивы,
чтоб имелись подобающие рисунки и росписи, чтобы… Да много всего.
Можно было бы, правда, поручить это слугам, но Ах-маси хотелось
самому оказать последние почести брату. И мать его, царица
Ах-хатпи, и жена, Нофрет-Тейя, с этим его решением согласились: да,
умершему брату это, несомненно, будет приятно. Свой, родной глаз,
он все-таки лучше.
Обойдя величественную усыпальницу Менту-Хатпи, юный фараон с
супругой и идущие за ним на почтительном расстоянии слуги и воины
направились к кирпичной пирамиде Ка-маси. Небольшая – уж конечно,
не как у древних царей Инебу-Хедж, но очень уютная, можно даже
сказать, по-домашнему уютная… А рядом с ней пристроена еще одна,
маленькая пирамидка – гробница любовницы, одной хорошей девушки.
Она, правда, еще жива, но ведь когда-нибудь и она умрет, и тогда
любящие сердца вновь соединятся. Ну, чем не повод для радости!
Кстати, великий Менту-Хатпи когда-то поступил так же. Во-он, за
широким пандусом, за пальмами, белеет изящная гробница Кемситы,
жрицы богини любви Хатхор и любимой женщины Менту-Хатпи. Все
правильно – жены женами, а любовь – любовью. Это, наверное, одному
Ах-маси волею бессмертных богов повезло: и супруга, и любовь одна –
Нофрет-Ари Тейя!