Впервые полковник растерялся. Самая страшная для него была
ситуация, которую он не мог контролировать. Сейчас происходило
именно то самое – нет информации и нет понимания, а с ним и
действия.
- Сейчас попробуем разобраться! – прошел к Николаю и Толяну,
которые возились в моторе.
- Ну, что у вас там?
- А черт его знает! Ничего не понимаю. Такое впечатление, что
машина просто мертва. Все на месте, все в порядке. Но…- и он развел
руками.
- Давай я попробую.
- Понимаешь в машинах? – буркнул Николай
- В основном в БТР да в своей девятке.
- Тогда давай! – и вылез из кабины в салон.
Скинув пальто, Герман сел и оглядел приборную доску. Все приборы
показывали... НОЛЬ! Повернул ключ зажигания, отжал газ. Тишина.
Даже звука тарахтения нет, только щелчок поворота. Еще раз. То же
самое.
- Да, хреново!- проговорил Герман, поворачиваясь к мужикам, с
надеждой смотрящих на него.
- Давай попробуем открыть двери. Есть чем поддеть, что-то вроде
лома.
- Конечно, – и полез доставать свой дорожный шоферский
чемоданчик. Но его не оказалось на месте.
- Ах ты, черт! Я же отдал соседу для ремонта его легковушки два
дня назад.
- Ну, и что будем делать? – спросил Толян
- Что-что! – зло буркнул Николай. – Руки у тебя есть!
Герман и Толян бросились к дверям. В этот момент по машине
пробежала дрожь, и автобус начало наклонять на правую сторону.
Послышался страшный гул, который перешел в вой.
Пассажиры закричали, затыкая уши руками.
Вскоре все стихло. Только было слышно как Ивановна вслух читает
молитву.
- Это все или еще что-то будет? – прошептала Клара, откинувшись
на спинку сидения и закрыв глаза. Голова болела, даже слегка
подташнивало.
Машину уже не трясло и не колыхало, но все сидели молча, боясь
произнести хоть слово, и прислушивались к непонятным движениям
автобуса.
Прошло десять минут, и Николай крикнул:
- Эй, там! Все живы?
- Как сказать, – ответил Герман, окидывая взглядом салон.
Женщины смотрели на него глазами полными ужаса и боли.
Он молчал. Что он мог ответить на их молчаливый вопрос, если сам
не понимал случившегося.
И вдруг с задних кресел раздался стон. В тишине он показался
криком.
- Что? Что ты, милая? – засуетилась Ивановна и бросилась к,
заброшенной ситуацией, беременной девушке.
Та открыла глаза и рывком села, хватая воздух ртом.
- Тебе плохо, дочка?