— Извините, я так сразу не могу. Надо подумать, — я смягчил
отказ, чтобы не расстраивать не своем здоровую на голову
пенсионерку.
Кулон отдал назад и Анна Петровна, посмотрев на меня с немым
укором, ничего не говоря, вышла из дома.
Я воспринял произошедшее, как очередной визит нездорового на
голову человека и выбросил этот случай из головы. А после
новогодних праздников, собравшись в Чехов за продуктами, нащупал у
себя в кармане дублёнки тот самый кулон!
Ох ты ж! А бабка то никаких контактов не оставила! Стоп! Куда же
я эту визитку дел?
***
Нотариус, с которым я связался, на мой вопрос: «Где живёт Анна
Петровна?», сообщила, что второго января та умерла, сердце не
выдержало, а её правнука забрали в детский дом.
Вот и не верь после этого в мистику. Нехорошо как-то вышло, да и
мальчишку, хотя и незнакомый, жалко. Недолго думая собрался и
поехал в Сергиев Посад. Суета с оформлением опекунства, похороны,
которые я решил взять на себя, так как у бабки на самом деле не
оказалось даже дальних родственников, заняли несколько дней, и
домой я ехал с папкой документов, каким-то конвертом, запечатанным
сургучом, и заплаканным мальчишкой восьми лет с волосами
соломенного цвета.
— Дядя Андрей, а я теперь у вас жить буду?
— Верно.
— Мне баба Аня сказала вас во всём слушаться.
— Хорошая у тебя бабушка была, правильно сказала.
— А правда, что Солнце погаснет? Бабка в последние дни только об
этом и говорила...
— Правда.
— Не хочу!
— Не плачь, — сказал я как можно мягче. — Знаешь, что такое
телескоп?
— Ага, — всхлипнул Алёша.
— У меня на даче есть. Большой!
— Ух ты! Дадите посмотреть? — мальчик перестал реветь.
— Конечно, мы сейчас едем в Москву, а вот когда вернёмся на
дачу, будешь в него смотреть. А ты знаешь, почему телескоп
увеличивает звезды?
— Неа…
В дороге я как мог старался немного разговорить мальчика,
отвлечь от горя. Приехав в Москву, оставил Алёшу у сестры, а сам
отправился в лабораторию к своему хорошему знакомому Сергею
Сергеевичу. Величина! Начальник отдела роста института
кристаллографии подрабатывал на жизнь геммологической оценкой. В
камнях он лучше любого ювелира разбирался. Немолодой профессор,
внимательно осмотрев кулон, присвистнул:
— Вот что я тебе скажу, Андрей, двадцать семь карат! Чистейший
голубой бриллиант индийской огранки. Даже не буду спрашивать,
откуда он у тебя, но поверь старику, лучше никому в России не
показывай, иначе до вечера не доживешь. Если хочешь продать, найди
к кому обратиться в Европе — аукционы с историей, крупные ювелирные
дома, а лучше на Антверпенскую биржу.