Зато имелись деревья, восхитившие его с первого взгляда. Дикие
абрикосы с морщинистыми стволами и переспелой плодовой мякотью,
которая валялась вокруг, в траве. Или грецкие орехи — высокие, до
пятого этажа. Не то что в промозглом Питере, где ореховые деревья
тоже иногда попадались, но, по сравнению со здешними, выглядели как
недокормленные бедные родственники.
Рядом был асфальтовый пятачок с металлическими столбами в
человеческий рост и проволокой для сушки белья. Роберт пригнулся,
чтобы не зацепиться за эту проволоку макушкой, и подошёл к подъезду
(питерское словечко «парадная» было бы тут не совсем уместно).
Бабулька, сидевшая на скамейке, спросила с подозрением в
голосе:
— Вы в какую квартиру?
Он подавил соблазн послать любознательную гражданку подальше —
решил, что не надо портить отношения с будущими соседями. Вежливо
доложил:
— В одиннадцатую.
— А, — сказала бабулька, — ясно. Это на четвёртый этаж, а там —
посредине. Значит, нашли они всё-таки, кому сдать? Ну, повезло им,
а то была сплошная морока…
— Спасибо за консультацию.
У собеседницы явно были ещё вопросы, но он не стал дожидаться —
кивнул и юркнул в подъезд. Моргнул, привыкая к затхлому полумраку,
и двинулся вверх по лестнице. На стенке между третьим этажом и
четвёртым чернела надпись маркером: «Танюха the best!» Рядом
неведомый полиглот изобразил кривое сердечко.
Дверь в одиннадцатую квартиру была обтянута коричневым
дерматином. Роберт нашарил в кармане ключ — и застыл.
Откуда-то сверху донёсся вой.
По спине прошёл холодок.
Вой был тихий, на грани слышимости, но, без сомнения, тот же
самый, что и на въезде в город. Визгливый плач аномалии.
Роберт, оставив чемодан, сделал несколько несколько шагов по
ступенькам и заглянул на пятый этаж. Ничего необычного не увидел —
запертые квартирные двери, люк на чердак. Прислушался, чтобы точнее
определить, откуда идёт загадочный звук, но тот, как нарочно,
смолк. Подъезд опять наполнила гулкая тишина.
Роберт пробормотал ругательство.
Мелькнула мысль — а не едет ли, часом, крыша? Может, он в поезде
перегрелся, а теперь пошли глюки…
«Хрен вам», — подумал он.
Пусть воют хоть до позеленения, ему наплевать.
Вернулся к своей двери, открыл и шагнул с вещами через
порог.
Квартира и в самом деле оказалась приятной. Прихожая небольшая,
но развернуться можно. Слева — санузел, прямо по коридорчику —
кухня с мутно-стеклянной дверью, справа — жилая комната. Мягкий
рыжеватый диван, раздвижное кресло, письменный стол и шкаф. Бежевые
обои с ненавязчиво-рельефным узором. Телевизор в углу и дверь на
балкон.