А вот это было интересно. Наверняка о моих подвигах стало
известно кому-то повыше, кто может принимать решения. Отставив к
стене грабли, я вытер руки о тряпку и последовал за парнем.
За воротами я не был посленападения, и пока мы шли к дому
старосты, с интересом крутил головой. Люди торопливо отстраивались.
Сгоревшие дома растаскивали по бревнам, почти не пострадавшие
сверкали свежей соломой. Над улицей стоял густой аромат свежего
дерева, со всех сторон раздавался стук топоров.
У ворот дома старосты я увидел странную неудобную повозку. На
осях от обычной телеги был установлен короб с окнами и дверью,
высокий и страшно неустойчивый, кажется, такоездесь называется
каретой. На дверях ярко блестело золотое солнце на черном фоне,
четверка коней, запряженных в карету, была украшена попонами с
вышивкой золотыми нитями, а на козлах сидел кучер такой важный,
будто это на встречу с ним меня вызвали. Парень указал на ворота и
тут же с топотом сорвался с места. Я поглядел ему вслед и вошел. У
дверей меня ждали двое, облаченные в латы и с длинными пиками в
руках. Мыпрошли в дом, один из стражников двигалсявпереди, указывая
дорогу, второй шагал следом, едва не наступая на пятки. Миновали
просторный первый этаж с широкими окнами, обставленный не новой, но
добротной мебелью, поднялись по лестнице на второй, разделенный на
комнаты, но такой же светлый. Повсюду на чисто выметенных досках
пола лежали разноцветные половики, пахло хлебом.
Я услышал голоса еще из коридора. В дальней комнате дверь была
открыта, оттуда било яркое солнце. Что-то негромко сказал староста,
я не разобрал за топотом, с какимпередвигались мои провожатые. Ему
вторил Арата, голос егобыл наполнен желчью, и я мог бы догадаться с
одного раза, по какому поводу. Третий голос был не знаком. Высокий,
но с нотками превосходства, при звуках которого даже бас Араты
неожиданно просел, утратил внушительность.
Идущий впереди стражник вошел в комнату, сказал громко:
– Серв Петр доставлен, брат Илион.
Я вошел следом, щурясь от яркого света. За столом, уставленным
тарелками, боком ко мнесидел толстый человек в черной рясе. На
голове блестела тщательно выбритая макушка, на довольном
раскрасневшемся лице виднелиськапли пота. Он как раз заканчивал
наполнять высокую кружку вином, поставил кувшин обратно на стол.
Напротив него за столом сидели староста и Арата. Первыйвыглядел
испуганным, на лице второгозастыла смесь из брезгливости и
недовольства. Перед ними также стояли кружки, но было заметно, что
к нимдаже не прикасались. Монах развернулся всем корпусом, не
выпуская вина из рук.Несколько алых капель покатились по золотому
солнцу на груди. Толстое лицо расплылось в улыбке, он мелко
закивал, сказал высоким голосом: