— Держи пять, Быстров, — Воробей протянул ладошку.
Она, может, и выглядела маленькой и узой, но я знал, сколько в
ней силы — жим у Воробья был воистину атлетический, компенсация за
внешний хилый и непрезентабельный вид.
Рассказывали, что над новичками в отделении милиции часто
подшучивали: показывали Воробья и предлагали побороться с ним на
руках. Обычно после поединка ладонь у новобранца превращалась в
сплющенный, как после прокатного стана, блин.
— Ага, тебе только подай руку — потом весь день в холодной воде
отмачивать, — отшутился я.
— Кто с нами в отделение оформлять поедет — ты? — ни капли не
обиделся Воробей.
— Я, конечно. Надеюсь, на сегодня лимиты бандитских нападений на
кабак исчерпаны, таких гостей больше не будет, — кивнул я.
— Тогда собирайся.
— Только у меня один труп случайно получился, ну и ещё пара
тяжёлых, — виновато заметил я.
— Случайно, ха! — буркнул Воробьёв. — Знаю я твоё случайно —
небось специально наповал уложил, чтобы его подельники в
подштанники наложили.
— Ты этого не говорил, я этого не слышал, — подмигнул я.
Убивать людей — штука противная, оставляет после себя гадкий
остаток, но кто сказал, что эти бандосы — люди. У меня совершенно
иное мнение на сей счёт. Наверняка, подвигов на них — весь УК РСФСР
1922-го года примерить можно.
Мы вышли на улицу.
К ресторану, страшно чихая, подкатил автобус — в него
милиционеры посадили арестованных бандитов, а потом и сами залезли.
За мертвецом обещали прислать труповозку.
— Ну. А ты чего — отдельного приглашения ждёшь? — позвал меня из
глубин доисторического монстра неведомой марки Воробей. — Залезай
внутрь, а то холода напустишь!
— Обожди маленько, я распоряжения отдам и вернусь, — попросил
я.
— Распоряжения он отдаст. Важный какой! — пробурчал Воробей,
однако артачиться не стал.
Как ни крути, сегодня я здорово помог ему улучшить статистику
раскрываемости, за которую бедных милиционеров «ревущих» двадцатых
стали бить по голове, как и ментов будущего за пресловутые
«палки».
Меняется мир, меняется эпоха — но пресловутая система остаётся
прежней.
Перебросившись парой слов с метрдотелем и отдав последние ЦУ
парням, я полез в автобус.
Чудо несоветского автопрома несколько раз дёрнулось, словно по
нему пропустили электрический ток, и тронулось с места.
Внутри всё скрипело, шумело и качалось, мотор ревел не хуже
самолётного. Поболтать по душам с Воробьём не получилось: я даже
собственных слов не слышал, чего говорить про собеседника, а
азбукой глухонемых мы оба не владели.