Элстон – грузный широкоплечий стражник, большую часть пути ехавший рядом с Келси, – последовал за ней к камню и встал футах в пяти. Когда она оглянулась на него, он неприятно усмехнулся, обнажая многочисленные обломанные зубы. Она постаралась не обращать на него внимания и вытянула одну ногу, потянувшись рукой к стопе. Мышцы бедер, казалось, разрывались на части.
– Болит? – спросил Элстон. Из-за выбитых зубов ему явно было трудно выговаривать слова. Келси не сразу поняла, что он имел в виду.
– Вовсе нет.
– Да вы же еле шевелитесь, – заметил он, хмыкнув, и добавил, – госпожа.
Келси снова потянулась, достав руками до пальцев ног. Мышцы нещадно ломило, и Келси казалось, будто внутри нее открылись и кровоточили свежие раны. Она подержалась за мысочки секунд пять и отпустила. Когда она снова оглянулась на Элстона, тот все еще ухмылялся своей щербатой улыбой. Он больше ничего не говорил – просто стоял подле нее, пока не пришло время снова садиться в седло.
Отряд остановился на привал ближе к закату. Келси едва успела слезть с лошади, как у нее из рук кто-то выхватил поводья. Обернувшись, она увидела, как Булава уводит ее кобылу. Она открыла было рот, чтобы возразить, но передумала и пошла к остальным стражникам, которые выполняли разные поручения. Ее внимание привлек молодой стражник, достававший из своих седельных сумок принадлежности для палатки.
– Я сама! – воскликнула она и поспешно зашагала на другой край поляны, протягивая руку за каким-нибудь инструментом или даже оружием. Никогда еще она не чувствовала себя столь бесполезной.
Стражник протянул ей молоток, заметив:
– Палатку разбивают вдвоем, Ваше Высочество. Разрешите вам помочь?
– Конечно, – ответила довольная Келси.
Как выяснилось, ставить палатку не сложно, если один придерживает колья, пока второй их вбивает, и Келси разговорилась со стражником, пока орудовала молотком. Его звали Пэн, и он правда был относительно молод: на лице его не было ни морщин, ни иных следов жизненных невзгод, отличавших лица остальных стражников. Однако же все они были весьма хороши собой, даже Элстон (пока не открывал рта), и у Келси зародилось неприятное подозрение, что мать выбирала свою стражу исключительно по внешнему виду. Пэн тоже был хорош собой, но ему, похоже, было не больше тридцати. Когда Келси спросила его про возраст, оказалось, что ему всего четыре дня назад исполнилось тридцать.