Наставления духовных просветителей молящемуся
Иоанн Кронштадтский, «О молитве» (из главы IV. Слово о молитве)
46. Как в Боге Отец, Сын и Святой Дух нераздельны, так и о молитве и в жизни нашей мысль, слово и дело должны быть также нераздельны. Просишь ли чего у Бога, веруй, что будет, сделается по твоему прошению, как Богу будет угодно; читаешь слово Божие – веруй, что все, что в нем говорится, было, есть и будет, и сделалось, делается и сделается. Так и говори, так читай, так молись. Великая вещь слово! Великая вещь душа мыслящая, говорящая и действующая, образ и подобие Троицы всемогущей! Человек! Познай себя, кто ты, и веди себя сообразно со своим достоинством.
Молитвенное общение с Господом и Небесными Силами выявляет в нас образ и подобие Божие. В другие часы, дни, годы, проведенные без молитвы, мы понимаем, что человек – ничто перед Богом. В этих двух ощущениях нет противоречия: образ Божий возникает только в Небесном отражении – неискаженный, как в чистом зеркале. Отойдя от зеркала, мы сразу теряем себя: пылинка ли села на одежду, изменилось ли выражение лица – не угадать. Только при встрече с другим человеком мы опять можем уловить свое отражение в его глазах, то есть в его душе, и понять: что-то не так.
Небо же всегда над головой и готово вернуть нам образ Божий, стоит лишь обратиться. Бог – это безмерная свобода, и молитва к Нему – проявление свободы души. Кого еще можно позвать и спросить так, чтобы сразу был с нами? Расстояния и непонимания не существует, если мы честны в молитве. Мы всегда знаем, чего Господь хочет от нас, может быть, не всегда хотим это принять, но уж такова лукавая сила – находит для себя всякую щелку. Но в этой щелке и погибает, если молитва совершилась, то есть пролила радость в душу.
Мы также заранее понимаем, что молитвенное обращение к Небесным Силам оскорбительно, если помыслы нечисты. Помните ли, у Достоевского в «Идиоте» звучит горькая насмешка над нами, всуе поминающими святые имена: «Один совсем в Бога не верует, а другой уж до того верует, что и людей режет по молитве…» Понадеяться на высшую помощь в греховной затее означало бы отяготить грех.