— Кто бы мог подумать, что ты начнешь
разбираться в таких тонкостях! – усмехаюсь, качая головой. – Недавно ты и
понятия не имела, из чего состоит бизнес, а сейчас уже рассуждаешь. Умничка!
— У меня замечательный учитель! Двойку
поставит и сразу растолкует за что, спасибо тебе, Эмин. Мне, конечно, еще
многому учиться, но я стараюсь.
— Станислав Сергеевич гордился бы тобою, ты достойная
дочь своего отца.
— Спасибо, – вижу, что ее накрывает внезапной
тоской от слов об отце, поддаюсь секундному порыву и обнимаю ее. Это большее,
что могу себе позволить в отношении этой девушки. Она утыкается лицом мне в
грудь, глажу по вздрагивающим плечам, смотрю перед собою.
Слышу, как над головой громыхает. Символично,
видимо, высшие силы предупреждают, что хожу по тонкому льду и в любой момент
могу провалиться. Однако все еще держу Стеллу в своих объятиях, оправдывая себя
тем, что будет грубо сейчас оттолкнуть ее от себя.
Ливень обрушивается на нас стеной, мощным
потоком воды, за секунду промокаем до ниточки. Резко отстраняемся друг от
друга, прячемся в машине. Включаю обогреватели сиденья и настраиваю теплую
температуру в машине. Стелла ежится, смотрит перед собой. Достаю с заднего
сиденья плед, протягиваю его девушке. Кутается, смотрит в окно, за которым ни
черта не видно. Молчим. И вроде все сказали друг другу, а на душе тоскливо. С
сожалением смотрю на затылок светлых волос. Не всегда то, что ты хочешь, должно
получаться именно у тебя.
***
Стелла
Дождь как раз в тему. Настроение под стать.
Мне стало стыдно, когда осознала свое поведение в начале поездки. И в душе была
благодарна Эмину, что из нас двоих он оказался рассудительнее и не повелся на
мои дешевые провокации.
И когда он меня обнял, возникло ощущение, что
я в родных объятиях, почти как с папой, который любил меня любой, даже глупой.
Мы сидим в машине и пережидаем ливень. Эмин
задумчиво смотрит перед собой, а я – на него и словно впервые вижу. Говорят,
можно бесконечно смотреть на то, как горит огонь, как течет вода. Я же могу
безотрывно смотреть на его профиль, разглядывать мелкие морщинки у глаз, губы,
которые так редко улыбаются, и щетину эту, у других ее не приемлю, а ему идет,
ему можно не бриться.
Люблю! Эта мысль громыхает во мне вместе с
раскатом грома, я вздрагиваю и испуганно смотрю на Эмина, словно он может эту
мысль уловить.