Он выскочил на перекрёсток тропинок, но…
Никого. И никаких признаков, что кто-то был. Господи, Павел потёр лоб, неужели я и её выдумал?
Вика нагнала его.
– Папа. – Она подёргала его за рукав. – Папа, пошли домой, а?
И молчала всю дорогу. Уже на лестничной клетке Павел решился – спровадил Вику, поручив той поставить чайник и кастрюлю на огонь – а сам постучал в ту дверь, где «у Елены» живёт Афанасьевна.
Открыли не сразу. Стояла с той стороны старушка, и впрямь похожая на гражданку Шварцберг.
– Паша! – Она улыбнулась. – Вот не думала увидеть. Что случилось? Заходи, заходи.
Павел пересёк порог, сам не понимая, зачем. Не понимая, что хочет сказать и хочет ли.
– Чайку выпьешь? – Я не могу вспомнить, как её зовут, понял Павел. Ну не могу, и всё! Что за наваждение?
– Простите, баба Анна, – ага, имя всплыло, – меня дочка ждёт.
– Вика? Вот, передай! – Баба Анна поманила на кухню. – Сама не знаю, напекла зачем-то пирожков сегодня. Внучки только на выходные будут. Стало быть, Вике испекла! Да садись, садись, посиди минутку.
Как-то само собой получилось, что он сел, и чашка чая возникла на столе. Бедно живёт баба Анна. Бедно, но чисто. И лицо, ну то же лицо, что и у…
– Баба Анна, – решился Павел. – Скажите, вы знаете Эльзу Афанасьевну Шварцберг?
Баба Анна вздрогнула, и чуть не упустила чашку. Постояла, глядя на гостя, и пошла вон из кухни. Крепкая бабушка, подумал Павел, ей за восемьдесят, а ходит – только что шаг не печатает. Бабы Анны не было минут пять, и Павел даже решил пойти посмотреть, всё ли в порядке. И она вернулась, словно услышала мысли.
– Вот, – положила перед ним альбом. – Паша, откуда ты узнал?
– Что узнал, баба Анна?
– Я про сестру никому не рассказывала. – Баба Анна открыла альбом и буквально через пять страниц Павел увидел её. Афанасьевну. На фото ей было едва ли тридцать, но лицо и взгляд её, точно. – При Советской власти ей туго было, родственники в Германии, фашисты они у неё были. А у меня уже дочка была, как её бросить? Мы потом почти и не виделись.
– А что с ней сейчас? – поинтересовался Павел, бережно поглаживая фото, где Афанасьевна, уже почтенных лет бабушка, стояла среди многочисленных родственников – там и баба Анна была.
– Померла. – Баба Анна перекрестилась. – Шесть лет как. Спасибо, Паша, что напомнил. Помянем, как скажешь? Тебя из дому не выгонят, за водку-то?