– Если Лига Фантомов имеет доступ к Измерению Силы, к которому
рвутся асуры, тогда «ключ» может открыть доступ для асуров. Если
ключ – это я, то асуры через меня могут заполучить силу Измерения.
Так что ли? – пробормотал Евгений самому себе, кое-как укладывая в
голове услышанное утром. – И тогда Сумеречный им прямо-таки
сообщает код счета в швейцарском банке. Бери, что хочешь… бред
какой-то. Либо этот тип полный дурак, либо у него очень хитрый
план.
Он осторожно встал, в полном одиночестве ощущая на себе чей-то
незаметный взгляд, пожалуй, вовсе не глаз. Точно кто-то касался его
разума, перекатываясь в мозгу теплыми всполохами. А кто-то другой,
страшный, но притихший, точно так же впивался ледяным покалыванием,
которое возникало в минуты насыщения кровью вместе с отупляющим
восторгом.
«А кровь-то не из шеи жертвы, – заметил Евгений. – Выходит,
«хозяин» кое в чем ошибался. Или не ошибался, а тянул меня на свою
сторону».
Он знал, что во многих преступных группировках самым простым
способом вербовки было принуждение к убийству: врага, пленника,
провинившегося, заказанной цели – смерть. После первой жертвы
посвящаемый проваливался на другую сторону закона. И самой жизни. С
Евгением пытались проделать то же, но Сумеречный Эльф, похоже, изо
всех сил мешал.
Возле опустошенной банки обнаружилась записка от него,
накарябанная размашистым почерком: «Не вини себя в этот раз. Кровь,
сотканная из магии, материализованная, ничем не отличается от крови
настоящей. В чем ты убедился. Зачем прибегать к нападениям? Если не
прекратишь, ты обречен. С уважением, Сумеречный Эльф».
– Лучше бы превратил меня в человека, – обиженно пробормотал
Евгений, смяв бумажку. Он не знал, воспринимать ли слова как
издевку или как скрытый совет. От мыслей разбитая голова снова
начала болеть и велела лечь обратно на диван. Насытившийся Евгений
не протестовал. Впервые за долгое время он ощущал себя в
безопасности. Битвы асуров остались в кошмарных грезах. А его,
избитого мальчишку, в Лиге Фантомов не достали бы охотники.
***
Висел тяжелый удушливый смог, гораздо более густой и зловещий,
чем приходилось наблюдать раньше, как будто предвещавший
смертельную неизбежность. Или всего лишь казалось? Всего лишь
сказывалась плохая экология.
Зато бесцветно-фиолетовая дымка позволяла безболезненно
разглядывать солнце. Но не осталось никакой радости в пожухшем
грязном цветке блеклого светила, зависшего посреди стершегося
полотна мутного неба.