. Отсюда также его обычай после прегрешения не назначать наказание виновному, но предлагать ему выбрать его самому – и даже смягчать его, если оно казалось Игнатию чрезмерно суровым
[185]. Отсюда также, в вопросе телесных дел самоумерщвления и смирения, его стремление, чтобы каждый сам предлагал их для себя, и нежелание назначать дела такого рода силой авторитета. Хотя, впрочем, он очень щедро дозволял их в тех случаях, когда это не угрожало ни святости, ни назидательности, и очень восхвалял святые безумства
(santas locuras), напоминавшие ему те, что некогда совершал он сам и его первые товарищи
[186]. Гонсалвиш в своих заметках не перестает восхищаться
(espantar) тем благоразумием, с каким его настоятель умеет поочередно применять и соизмерять с состоянием каждого человека строгость и снисходительность, твердость и мягкость.
Столь же деликатно подходит он и к разоблачению иллюзий, и к предостережению от всевозможных пристрастий даже к чему-то очень хорошему. Мы уже видели, как он отнесся к стремлению Овьедо жить в уединении; в письме Адрианссенсу, человеку, пребывавшему в тесном единении с Богом и написавшему прекрасную книгу о божественных внушениях, он велел написать, что «ждать внутреннего побуждения, которое бы его подтолкнуло [кдействию], как кажется, не подобает, из-за [опасности] иллюзий и искушения Бога»[187]. Что он думал о видениях и знамениях благоговения, таких, как слезы, мы также уже рассматривали в связи с тем, какое место занимали эти дары в его собственной жизни. Последний штрих: в 1554 г. все тот же Адрианссенс советуется с ним по поводу одного своего монашествующего, страдающего по ночам от одержимости и нападений дьявола. 24 июля, поскольку Игнатий болен, Поланко отвечает: «Со многими людьми случаются многие вещи, которые в действительности происходят у них внутри, в их воображении, и которые куда меньше бывают порождены злыми духами, чем определенными естественными страхами или внешними влияниями». 27 сентября Игнатий смог дать совет «не тревожиться, не вставать из-за этих шумов и не терять из-за этого сна: дьявол ни на что не способен без соизволения Божия; если, однако, какие-то из этих страхов вызваны телесной комплекцией, склоняющей к меланхолии, нужно обратиться к врачу»[188].
Тут же упоминает Рибаденейра и широту кругозора Игнатия, не подавлявшего никакую инициативу, предоставлявшего, особенно тем, кого отправлял далеко, свободу принимать решения на месте, изменять даже уже полученные указания в непредвиденных обстоятельствах. Случай Манара типичен