Вот иезуиты сразу поняли, что я им предлагаю. Это ж какие чудеса
веры можно продемонстрировать! Сколько денег стрясти с доверчивых
прихожан, за лицезрение «святости» места или предмета. Сколько
«благодатных» вещей можно продать! Золотое дно! Меня жаба давила,
когда я понимал, сколько упускаю, но продавать самостоятельно такие
вещи было нереально. Подобным в 16 веке может заниматься только
церковь. И своих привилегий она никому не уступит.
Нет, пару-тройку вещей загнать «по секрету» было можно, но
погоды они не сделают. Тут нужен был размах. И доступ к толпе
верующих. Так что все, что я мог — продать подороже. Иезуиты,
правда, предложили не единоразовую выплату, а ежеквартальную,
получалось даже больше, но я им не доверял.
Орден — это не благотворительная организация. И если стребовать
с них деньги один раз будет просто проблематично, то трясти их
каждый раз, получая отмазки... да ну на фиг. Они на пособии Густава
и так много лет руки грели. Пусть я получу немного меньше денег,
зато с гарантией и без привлечения дополнительного внимания. В
конце концов, я продаю секрет уже вторично. Да и не бедствую уже.
Просто стрясти деньги с иезуитов — это для меня принципиально.
Я вообще считаю, что отданное даром не идет на пользу. Человек
сначала воспринимает этот дар как благодеяние, а затем как должное.
Так что даже Лисак отчисляет часть дохода за свои алхимические
представления. Между прочим, содержать качественную охрану — это
очень недешевое удовольствие. А многочисленным охранникам плачу
именно я.
Но зато и он чувствует себя защищенным. Причем со всех сторон.
Стоило императору заинтересоваться алхимиком, а у нас уже готово
шоу. Главное — это не обнадеживать Рудольфа, не обещать ему
философского камня и рек золотых. А остальное... хочет император
обманываться? Флаг ему в руки.
Венеция
После того, как Марино Гримани был избран дожем, жизнь Энрико
стала намного богаче событиями. Да и вообще богаче, чего уж душой
кривить. Он ведь тоже был Гримани, пускай и по матери. Но
доверие... доверие следовало заслужить. А он принес не слишком
хорошие новости.
- Энрико, рад тебя приветствовать, - Марино Гримани подал руку
для поцелуя. Дож был в своем любимом наряде из золотистой ткани,
расшитой золотом и подбитой горностаем.
- Ваша светлость, служить вам для меня — великая честь.