В затылок прилетел мерзкий мокрый комочек. Я недоумённо провела по волосам, вытаскивая шарик жёваного пергамента. Обернулась. Ученицы сидели с совершенно непричастным видом. Особенно она.
Стоило повести себя так же, как остальные. Пожаловаться наставнице и рыдать, забившись в угол, пока не соберётся стайка желающих утешить. Среди них наверняка нашлись бы и друзья. Или ещё умнее: признать, что «муха» здесь главная, примкнуть к её свите и измываться над какой-нибудь другой жертвой.
Но я просто нашла взглядом предполагаемую обидчицу и молча показала ей средний палец.
Война объявлена. Пути назад нет.
И мы воевали. Семь лет. Пока обучение не окончилось и меня не вернули домой. Повзрослевшую, поумневшую, обозлившуюся. И точно знающую, кого винить в бедах.
На приёме у Вальдинга, конечно, найдутся старые знакомые.
Каждая, кто якобы случайно выливала чернила на моё платье. Ежедневно. Целую неделю.
Каждая, кто пытался обстричь меня налысо во сне. Однажды почти успешно. Трижды вполне сносно.
Каждая, кто заходился смехом, когда я выходила танцевать.
Каждая, кто рассказал красавцу Ирвигу, что я ношу пояс верности и натираю струпья на ягодицах чистотелом.
- Ай, Эда!
- Простите, госпожа! – Эделина шустро спрятала клок волос, словно и не она только что его выдернула. – Задумались о чём-то?
- С тобой опасно отвлекаться, - выгнать бы эту неумёху за дверь по-хорошему. А ещё лучше – отписать розг. Я отобрала гребень: думала, лишилась целой пряди. Показалось. – Принеси одежду. Сама причешусь. Вот коза, - почти восхищённо пробормотала я вслед неугомонной девице.
Платье окутывало и придавало уверенности. Возможно дело было в его дороговизне, а возможно за огненной тканью удачно скрывались мои страхи.
- Ах, госпожа Вирке!
- Ну что там ещё?! – подол порвался в последний момент? Прыщ вскочил? Кружево оказалось кривым?
- Вы чудесно выглядите, - служанка смущённо скомкала передник.
- Это мне уже известно, - кивнула я. И тут же уставилась в зеркало: правда?
- Правда, - ответил на мой незаданный вопрос брат. Белен стоял в приоткрытых дверях. В камзоле, вышитом серебром, что ветвями забирались в складки ткани, с забраными в хвост волосами, похожий на мифического Бога, властителя лесов. - Ты настоящая богиня, Вирке.
Если бы рядом не стояла открывшая в восхищении рот Эделина, он бы точно отпустил очередную колкость. Красовался перед наивной мышкой, не более. Но я подыграла. Скандалить при посторонних – дурной тон.