- Ты как выжил, поручик?
- Повезло, - ответил я.
- А я уж думал, что все – конец тебе. Мина рядом с тобой
упала.
- Да, - согласился я с ним и прикоснулся к голове. – Контузило
меня, и я сознание потерял, а потом оклемался и в кустарник уполз.
Там окончательно в себя пришел и солдат встретил.
- Везунчик, - есаул кивнул и потянул меня вглубь леса. – Пойдем,
поручик. Надо тебя врачам показать.
5.
Я проснулся от того, что услышал плеск воды, а потом ворчание
есаула:
- Чистоплюи, мать их… Господа-офицеры в белых перчатках… Честь…
Дураки… Когда уже начнете понимать, что война идет…
- Василий Григорьевич, - вылезая из тени дерева, обратился я к
Дементьеву, - ты чего ругаешься?
Он стоял на коленях возле ручейка, обернулся и я заметил, что
его руки в крови.
- Понимаешь, Стойко, - есаул продолжил смывать кровь. – Солдаты
пленных взяли. Двух наемников. Оба из Восточного легиона.
По-словенски они не говорят, но у нас многие офицеры турецкий и
ромейский язык знают. Ты вот знаешь?
В голове сразу мысль:
«А вдруг это проверка? Знал покойный Стойко Видов иностранные
языки или нет? Скорее всего, знал, все-таки образованный человек из
приличной семьи. Но я их не знаю. Поэтому надо отвечать
уклончиво».
- Немного, - я пожал плечами и спросил: - Так в чем дело-то?
- Я начал допрашивать турка, и делал это, как привык, то есть
сразу его ломал. А эти чистоплюи, горе-переводчики, хай подняли.
Говорят – негуманно я поступаю, против чести и законов. Ну и как
это назвать? Мы в окружении, информация нужна, а они запрещают мне
из пленных сведения выбивать.
- И что дальше?
- А ничего. Пришел полковник Семерня и приказал оставить пленных
в покое. Я все исполнил и он сам с ними беседу начал. А они
разговаривать отказались, и полковник знаешь, что сделал?
- Что?
- Утерся.
- Крепкие пленники попались, с гонором.
- Не в этом дело, Стойко. Просто они поняли, что их мне не
отдадут. А еще они уверены, что мы недочеловеки и кругом ромеи,
которые смыкают колечко и скоро их вытащат. Поэтому вскоре нам
конец.
- Я понял, Василий Григорьевич.
Есаул продолжал умываться, а я встал и осмотрелся.
Кругом Диверский лес, объявленная заповедником древняя чащоба с
несколькими грунтовыми дорогами, и отряд, к которому мы примкнули,
медленно двигаясь на север, разбил лагерь. Время – полдень. Нас
здесь две роты и командует этим сводным отрядом полковник Семерня,
начштаба мотострелкового батальона 16-й МСД 4-го армейского
корпуса. Скажем прямо – не самый лучший военачальник. Сначала в
лобовом бою под Белыми Ключами, где почти полностью полег его
батальон, отступил без приказа. А теперь ведет нас непонятно куда и
часть солдат из его подразделения имеет намерение при первом же
удобном случае сбежать. Я об этом знал, успел послушать ночные
разговоры мотострелков и пехотинцев, которые в темноте принимали
меня за своего брата-солдата. Однако я никого сдавать не
собирался.