Но времени проанализировать ситуацию
до конца уже не было. Дверь открылась, в камеру вошел все тот же
порученец Берии, он привычно всмотрелся в помещение, окинул
взглядом-прицелом меня, простого и незаслуженного попаданца, после
чего произнес:
- С вещами на выход!
Я несколько злорадно усмехнулся в
ответ. Из вещей тут было только то, что на мне, и то, это были не
мои вещи, а выданные моему телу во временное пользование в данном,
простите за тавтологию, времени.
[1]
Вообще-то герой не совсем неправ. Первая редакция этого
стихотворения датируется 1912-м годом, но стихотворение постоянно
перерабатывалось, в сборнике 1945 года «Избранное» Леонид Осипович
Пастернак опубликовал последнюю версию стихотворения, хотя
канонической, самой правильной надо считать версию 1928 года (по
мнению литературоведов), а мне лично версия 12-го года более чем по
вкусу.
[2] По
воспоминаниям очевидцев, отступая, немцы действительно потеряли ту
наглость, с которой раньше грабли мирное население, во время
отступления зверствовали исключительно эсэсовцы или из полицаев,
остальным было как-то не до зверств.
[3]
Предопределение, судьба.
[4] Ну, тут
ГГ не совсем прав – таких шапкозакидательных настроений, что мины
не нужны в РККА не было, другое дело, что в первые дни войны
основные запасы мин были сосредоточены у границ с Германией, вот и
достались врагу, а еще большей проблемой стало то, что в первые дни
были уничтожены множество саперных частей, занятых строительством
укрепрайонов на новой границе, так что взрывать мосты порой было
некому, не хватало специалистов.
Глава третья
Артиллеристы, Сталин дал приказ!
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
22 февраля 1940 года
Этот день для Сталина начался
непривычно рано. Обычно раньше одиннадцати утра или полудня приема
не было, но на сегодня было запланировано множество серьезных
вопросов, поэтому вождь прибыл на рабочее место к десяти, а уже
через четверть часа в его кабинете появился первый посетитель: пока
еще командарм Тимошенко.
Высокий, статный кавалерист после
Зимней войны стал входить в число «любимчиков» Сталина. Называть их
так было, конечно же, глупостью: «сталинский любимчик» - это
человек, которому поручались самые сложные и почти невыполнимые
задания. И если с ними справлялся, получай заслуженную награду и
следующее задание, чаще всего, еще сложнее. Зато провал – и ты уже
в опале, и из числа избранных безжалостно вычеркнут. Тимошенко, еще
не привыкший часто посещать кабинет Хозяина, тем не менее, не
тушевался, четко доложил о своем прибытии, чем вызвал у вождя
легкую улыбку: он приказать командарму ничего не мог, потому что не
являлся его прямым начальником, но понимал, что подчеркивает своим
обращением высокопоставленный им военный.