Вот это выдержка! Я был потрясен.
Судя по тому, что вначале речи Сталина акцент был достаточно сильно
выражен, но потом почти совершенно исчез, скромный секретарь
политбюро ЦК ВКП(б) действительно взволновался, но достаточно
быстро взял себя в руки и словом даже не высказал своего волнения.
Его выдавал только акцент, и ничего более. Да! Может и мне начать
трубку курить? Хорошо позволяет держать паузу, подумать, справиться
с волнением. Да нет, оставим эту фишку Вождю. Я уверен, что решение
дать мне чуть-чуть больше свободы было определено еще до самого
разговора. Возможно, если бы я юлил и не отвечал на вопросы честно
и откровенно, решение бы было другим. Я не знаю. Мне так
показалось. А то, что моя личная жизнь будет под микроскопом… Я это
понимал и принимал, чего уж там. Но… получается, что личность Марго
просветили под рентгеном спецслужб, и она получила высшее
одобрение. А что это для меня меняет? Для меня ничего. Понимаю, что
это все меняет для Маргариты. Если бы ее личность чем-то не
устраивала даже не Самого, а хотя бы Берию, с девушкой уже бы
произошел какой-то несчастный случай. Хотя нет, без санкции Сталина
у Берии в этом вопросе руки были коротки. В любом случае, товарищ
Сталин хочет, чтобы у меня появился серьезный якорь, который будет
меня мотивировать хорошо защищать социалистическую родину. А верная
жена и дети – самая надежная привязка для нормального мужчины. Но
на этом наш разговор не закончился. После небольшой паузы вождь
спросил:
- У вас есть какие-то пожелания,
товарищ Виноградов?
- Никак нет, товарищ Сталин.
- А я думал, вы попросите ампулу с
цианистым калием. – мягко произнес вождь и уставился мне в глаза,
прожигая своим взглядом насквозь. И в его фразе не было и
миллиграмма шутки.
- Я умею останавливать свое сердце,
товарищ Сталин. Это одно из первых умений, которому нас
обучали.
- Хорошо. Можете быть свободны.
Вот такой вот разговор, дорогие
товарищи.
После этого разговора я оказался на
даче Таубина, а к вечеру – на базе в подмосковном лесу. Это была
база подготовки охраны первых лиц государства. Царем и Богом в этом
хозяйстве был Николай Сидорович Власик, в то время начальник 1-го
отдела ГУГБ НКВД СССР, фактически – начальник охраны товарища
Сталина. С одной стороны, я вроде бы оставался у Берии «под
колпаком», а с другой стороны Власик подчинялся Сталину лично и
обладал серьезной степенью автономностью. Думаю, вождь серьезно
ограничил возможности Лаврентия Павловича, и как к этому отнесется
сам Берия – предсказать было сложно. По поводу цианистого калия –
тут все было ясно. Мне очень ясно дали понять, что попасть в руки
врага я не имею права. И что кто-то из охранников на базе получил
задание пустить мне пулю в затылок, если случится какая-то
заварушка – я не сомневаюсь. Как к этому отношусь? Кисмет!