3 марта Комиссия вылетела в Москву. В
штабе округа развели руками: Минский УР был расформирован,
создавался Слуцкий УР, теперь происходило их организационное
слияние, кроме того, войска округа готовились к передислокации
инженерных частей на строительство приграничных укреплений.
Комиссия приехала более чем удачно. Командующий округом командарм
Михаил Прокофьевич Ковалев выслушал порцию матюков от самого
Ворошилова. Но и он разводил руками, сказав, что на завершение
реорганизации надо еще три дня и раньше двух-трех недель выполнить
приказ наркома не сможет. А если товарищ нарком настаивает, приказ
его будет выполнен, сам Ковалев возглавит УР, но раньше пяти дней
войсками его не наполнит. И все равно это будет профанацией, потому
что вся документация по обоим УРам сдана в архив, а без карточек
огня и схем управления это не укрепрайон будет, а новогодняя елка.
Два героя гражданской сцепились не на шутку. Ковалев абсолютно
Ворошилова не боялся. Он вообще был не сдержан на язык… Но при этом
правильно не сдержан. Не полководец, скорее толковый администратор,
после Гражданской был на серьезных должностях, но больших успехов
не имел. В РИ Зимняя война поставила на его карьере крест. Сталин
оценил его работу на должности командующего 15-й армии очень
невысоко[1]. История уже изменилась, так
что в Финляндии ни отличиться, ни опозориться не успел. С Тимошенко
быстро нашел общий язык, обучению войск уделял особенное внимание,
чем заслужил одобрение будущего наркома обороны. Всего четыре дня
на должности командарма! И война закончилась, но от судьбы не
уйдешь, теперь уже стычка с Ворошиловым послужила причиной опалы
командарма. 7-го марта он получит назначение командующим
Забайкальским военным округом, куда
подальше[2].
* **
Москва. Кремль. Кабинет Сталина
1 марта 1940 года.
- Читай, Лаврентий! Вслух читай! С
выражением читай!
Лаврентий Павлович Берия имел, как
говорят в Одессе, бледный вид. Он опять и опять проклинал себя за
то, что Писатель творит сейчас в свободном полете, а контроль за
ним у НКВД только в плане контроля безопасности. Ох, как он не
хотел выпускать Виноградова из пресловутых «подвалов Лубянки», а
еще лучше было бы, если бы комдив остался там навсегда хоть
чучелом, хоть мумией… да как угодно… Но надо было читать: