Сержант встретил своего противника и мечом отбил его кинжал, а
затем прямым ударом ногой в грудь свалил его наземь. А мне достался
второй, которого я сходу пронзил длинным выпадом в грудь.
Один труп и один пленный. Своих, морейцев, рядом не было. Все
тихо и спокойно. Можно было работать дальше, и мы затащили пока еще
живого слугу и сумки в хибару. Допрос оставили на потом. Сначала
добыча и когда Эльвик открыл первую сумку, сержант разочарованно
присвистнул и сказал:
- Кажется, мы обмишурились.
В сумке оказались книги, толстые бухгалтерские гроссбухи:
приходы, расходы, долги, вклеенные расписки и поручительства. Для
нас, военных людей, мусор, хотя документы, наверное, ценные и я
решил их сберечь. Глядишь, пригодятся. Жизнь-то длинная.
- Давай вторую открывай, - я кивнул на следующую сумку.
Эльвик выполнил команду и мы увидели то, что ожидали, упаковки
золотых альго и баирских марок, больше тысячи монет.
Сказать, что сержант и дядька обрадовались, значит, не сказать
ничего. Они запрыгали от счастья и были готовы запеть. Но я их
утихомирил и, оставив подельников любоваться золотыми кругляшами,
подсел к слуге.
- Я буду молчать, - сразу же заявил он.
- Зря, - я достал кинжал и вспомнил то, чему меня в свое время
учили северные следопыты.
Впрочем, пытать приказчика не пришлось. Лишь только клинок
приблизился к его мошонке, он заговорил, да так бойко, только
успевай запоминать.
Оказалось, что сам он из местных жителей, а беглые купцы из
Басконды. Он и его покойный друг работали на иноземных торгашей
год, и жили неплохо. А когда началась война и морейцы перешли в
наступление, купцы захотели уехать. Однако барон Ятнах перехватил
их караван и отобрал все товары, а деньги и торговые книги
присвоить не успел. Купцы спрятали ценности в лачуге, которую сняли
на ночь для обозников, подкупили стражника и сбежали. А когда мы
взяли Савасс, приказчики решили подумать о себе и обогатиться, пока
Агликано не приказал сжечь весь городок. Да только не успели они,
попались на глаза Юссиру и Эльвику.
- История простая, - сказал сержант, нависая над
приказчиком.
- Да, - согласился я с ним и, отворачиваясь, сказал: - Кончай
его.
- Подо...
Пленник хотел жить, но нам свидетели ни к чему и он
захрипел.
Больше в лачуге делать было нечего, и я приказал сержанту
привести наших лошадок, которые находились в лагере. Дядьку
поставил в караул, а сам вышел наружу.