Длинная, длинная пауза.
– Хорошо, я спрошу его сейчас.
Гоген забирает трубку от уха и поворачивается ко мне.
– Винсент интересуется твоим самочувствием, – произносит он очень отчетливо. – Как ты себя чувствуешь?
– Шикарно, – отвечаю я и закрываю глаза – хочется спать.
– Он говорит «шикарно», – сообщает в трубку Гоген. – Ага, он шутник.
Снова пауза.
– Вы уверены, что так лучше?.. Хорошо. Да, я все продиктую Ренуару.
Он диктует название гостиницы, номер телефона, кладет трубку.
– Завтра он приедет сюда сам, – сообщает Гоген Вере.
– Слышишь, Дюрер? – обращается ко мне Мухина. – У тебя завтра важная встреча.
Но я ничего не слышу – я уже сплю.
9. Натюрморт с фруктами и дичью
Я заснул днем, а проснулся ранним утром. В оконное стекло лупят крупные капли, коридор потрескивает половицами, на соседней кровати красавица и чудовище занимаются любовью.
Это стечение звуков, наверно, и разбудило меня. Я поворочался, насколько это позволяла делать забинтованная нога, но снова заснуть не мог.
– Какой цинизм, – произнес я, обращаясь к трахающейся парочке.
Они притихли.
– Какой цинизм – заниматься сексом в одной комнате с человеком, у которого навылет прострелена нога.
– Скажи спасибо, что у тебя голова не прострелена, – ответил Гоген после паузы.
Мухина, завернувшись в простыню, исчезла в душе.
– Слушай, Гоген, – я решил достать его. – Убей меня, а? Пока Мухина купается.
Гоген сел на кровати.
– Иногда очень хочется, – сказал он. – Но нельзя.
– А ты и сам потом застрелись, – посоветовал я. – Такой урод, как ты, на хрен не нужен.
– Дюрер, я тебя насквозь вижу, – произнес Гоген. – Ты совсем не такой, каким хочешь казаться. Ты маскируешься под бесчувственное животное, а на самом деле все человеческое, что в тебе есть, никуда не исчезло. Все с тобой, Дюрер. Все здесь.
– Я бы травы покурил, – сказал я. – Нет у тебя травы?
– Нет.
Мухина выключила воду. Слышно было, как она вытирается, как встряхивает своей рыжей гривой. Еще было слышно, как кто-то неспешно шагает по коридору – видно, поглядывая на номера комнат, написанные на каждой из дверей.
Шаги закончились у двери нашего номера. Я ожидал услышать стук – деликатный или настойчивый, но вместо этого дверь приоткрылась ровно настолько, чтобы мой новый знакомый Винсент Ван Гог проник внутрь.
В руке он держал большой кулек с фруктами. Видно было, что этот сорокалетний дядечка, похожий на профессора, близорук. Он дважды поправил серебряную оправу на переносице, пока своими влажными глазами не нащупал меня в рассветной мгле сонной гостиничной комнаты.