– Мухина – не моя женщина.
Осечка, Гоген.
– Я говорил не о Мухиной, – продолжил я, застегивая ширинку. – Так вот, если под ревностью понимать синдром обманутого мужа, то я убил Кете не из ревности. Но у меня были причины убить ее. А у тебя есть причины?
– Причины для чего? – Гоген все еще возился с пуговицами на брюках, зажав пистолет под мышкой.
– Чтобы убить меня, – разговаривая с ним, я сделал несколько шагов в глубь молчаливого польского леса. – Если я побегу, этого будет достаточно?
– Куда тебе бежать… – произнес Гоген, поворачиваясь ко мне, но эти слова уже остались позади.
Я бежал, и мне нравилось бежать. Я убегал, чтобы попробовать снова забыть о том, от чего убегаю.
– Стой, Дюрер, стой!
Не могу стоять! Я скатился с колючего холма, перепрыгнул через ручей и увидел охотника. Здоровый толстяк с двухстволкой в красной руке, он смотрел на меня, как на неизвестное животное, словно раздумывая, стрелять или нет. Я остановился как вкопанный. Охотник перевел взгляд на вершину пригорка – там, ломая ветки, появился Гоген с пистолетом в руке. Я снова бросился бежать – вдоль ручья, напролом, подальше от этих вооруженных ублюдков. Я был в десяти метрах от охотника, когда Гоген что-то крикнул ему по-польски.
«Это преступник! Стреляй по ногам!» – перевел потом мне Гоген. Почему бы тому и не выстрелить?
Ничего не изменилось. Такой же городок для лыжников, только польский. То же самое безделье и безмолвие. Такой же номер в такой же убогой гостинице.
Несколько часов езды и пробежка по лесу ничего не изменили. Все те же все там же.
Вера закончила перевязку и прикурила мне сигарету. Похоже, она обиделась на меня за то, что я пытался убежать, в том числе и от нее. Хотя она не показывает виду – равнодушное лицо, спокойные руки. Гоген у телефонного аппарата. Он снова и снова набирает длинный номер, его не соединяют. Ага, соединили.
– Алло, алло! Здравствуйте, Винни!
Я представляю плюшевого медвежонка Пуха на другом конце телефонной линии и не могу сдержать смех даже собственной болью, не оставляющей меня ни на секунду. Гоген с опаской смотрит в сторону кровати, на которой я лежу, а Мухина только пожимает плечами.
– Винни, мы в Польше, – продолжает Гоген и называет городок, в котором мы застряли. – Нет, мы не выезжаем сегодня. Боюсь, что мы и завтра не сможем выехать… У нас проблемы с Дюрером – его ранили в ногу… Нет, не я. Я потом вам расскажу… В том-то и дело – его опасно транспортировать в таком состоянии, сильный жар… Да, врача нашли, он уже все сделал – теперь нужно делать перевязки и все такое. Вера занимается этим…