– Он заявит о смягчающих обстоятельствах.
– В случае с нападением на меня это вряд ли поможет.
– Понятно. – И хотя на самом деле Сэм ничего не понял, не было никакого смысла продолжать. – На сколько он тянет?
– Что значит «тянет»?
– Я имею в виду, сколько лет тюрьмы грозит ему?
– Приблизительно четыре тысячи семьсот пятьдесят лет.
– Что? С таким же успехом вы могли бы приговорить его к смертной казни!
– Жизнь в глазах нашего народа священна. Каждое живое существо может внести свой вклад в общее дело. Даже такой закоренелый преступник, каким является ваш империалистический маньяк генерал. Он мог бы принести много пользы, работая в Монголии.
– Подождите! – произнес Дивероу, повернувшись так, чтобы смотреть Лин Шу прямо в лицо.
Он не был уверен, но ему показалось, будто с переднего сиденья донесся металлический звук, какой обычно издает снимаемый револьверный предохранитель.
Сэм решил не думать об этом – так будет лучше – и снова обратился к Лин Шу:
– Но это же идиотизм! – воскликнул он. – Подумайте, о чем вы говорите: четыре тысячи лет… Монголия!
Лежавший на коленях Сэма кейс упал на пол машины, и американцу снова послышался лязг металла.
– Давайте поговорим серьезно, – продолжал он, поднимая кейс и чувствуя, как его охватывает волнение.
– Законом предусмотрены наказания за совершенные преступления, – сказал Лин Шу. – И ни одно правительство какой бы то ни было державы не имеет права вмешиваться во внутренний порядок любой другой страны. Это непреложная истина. Хотя в данном весьма специфическом случае возможны варианты.
Прежде чем ответить, Сэм сделал довольно большую паузу, наблюдая за тем, как хмурое выражение на лице Лин Шу медленно уступает место его прежней вежливой, но в то же время совершенно лишенной какого бы то ни было чувства улыбке.
– Могу я из сказанного вами заключить, – спросил он, – что речь может пойти о решении этого дела без суда?
– Как это – без суда? Каким образом? – снова нахмурился китаец.
– В результате компромисса. Ведь мы говорим именно об этом, не так ли?
Лин Шу позволил себе перестать хмуриться. Сменившая угрюмость улыбка была искренней ровно настолько, насколько Дивероу мог себе это представить.
– Если угодно, то да. Компромисс возможен, но при одном условии.
– При соблюдении которого, возможно, срок тюремного заключения в Монголии в четыре тысячи лет будет несколько сокращен?