Пришло время расходиться. Но в этот день концовка Совета
несколько отличалось от всех предыдущих.
Марк Четвертый кинул взгляд на своего истинного советника и
человека, которому всецело доверял, канцлера имперского двора графа
Тайрэ Руге. Он дождался его одобрительного и незаметного для всех
присутствующих слабого кивка, и заговорил:
- Господа заседатели моего возлюбленного Верховного Имперского
Совета. Попрошу минуту внимания.
Снова взгляды реальных правителей обратились на трон и правителя
номинального. Наверняка, каждый из членов Совета подумал, что
сейчас мальчишка попросит о какой-нибудь игрушке, и выразитель
общего мнения великий герцог Каним произнес:
- Мы слушаем вас, повелитель.
Под строгим и проницательным взглядом хитрого и жесткого
Скорпиона, как иногда, называли Канима, молодой император вспомнил
об участи своего отца, который после рождения наследника,
неожиданно для всех, упав с лошади, скончался. И втянув голову в
плечи, он пожалел, что решился обратиться к Совету. Однако Марк
удержал свое волнение под контролем, слабости не показал и
продолжил:
- Сегодня Верховный Имперский Совет, который взвалил на себя
тяжелейшую ношу управления нашим государством, принял ряд очень
важных решений, которые станут благом для всех граждан империи, и я
доволен вами, мои верные поданные. И в начале заседания великий
герцог Ферро Каним сказал правильные слова, что только следование
традициям поможет нам пережить смутные времена и одолеть всех наших
врагов. Я полностью поддерживаю его точку зрения, и хотел бы
вспомнить еще об одной традиции, которая уходит корнями в глубину
веков.
Марк прервался, и Каним спросил его:
- И что же это за традиция, Ваше Величество?
- Во время войны император может выезжать на поля самых
ожесточенных сражений, где его присутствие обязательно взбодрит
имперских солдат и заставит дрожать от страха сердца врагов. И я
готов к подобным выездам на любой материк нашего государства. Но
для этого необходимо общее согласие Совета и дополнительный указ
вашего Секретариата.
Члены Совета переглянулись, и пара человек недоуменно и не
скрываясь, пожала плечами, мол, чудит мальчишка, и только Каним,
словно подтверждая какие-то свои мысли, полуприкрыл веки глаз.
Вновь над столом повисла тишина, которую прервал патриарх: