– Но… – замямлил тот. – Не велено же!
– Как знаешь. Но потом гвардии короля будешь сам объяснять,
почему оставил посланника его величества стоять у ворот.
Вдохновленный такими перспективами юный Перси скатился со своего
поста с завидной скоростью. Звук тяжелого удара, донесшийся из-за
забора, свидетельствовал о стремительном и болезненном
приземлении.
– Значит, маги, – сказал Кай.
– Достаточно опытные для проведения заклинаний, требующих зоны
отчуждения, – задумчиво почесал у бутылочного тетерева под клювом
Рамил.
– Возможно, слухи о болезни дочери Ральфа не преувеличены, –
предположил Джошуа.
– Возможно, – согласился Кай. – А может быть, это еще
какие-нибудь специалисты, которых нанял его величество.
– Ты серьезно веришь в такие совпадения? – поддела его
эльфийка.
– Не верю. Но предполагать не стесняюсь.
– А зачем было называть наши имена? – спросил Джошуа. – Если
наше задание должно оставаться в тайне, может, не стоит лишний раз
афишировать наши личности?
– А ведь наш магик прав. Он тебя уел, командир, – обрадовалась
Майриэль.
– Я рад, что ты рада. Но я вовсе не впал в маразм. Просто, если
те маги наши враги, они покажут себя, а если нет, то вряд ли примут
ложь от коллег по цеху.
– Конечно, нашего брата не так уж и много, – сказал Джошуа. – Но
уверяю вас, мы далеко не всех своих коллег знаем в лицо.
– Да, но те, кто достаточно квалифицирован для этих, как вы там
сказали, «зон отчуждения»? Думаю, они-то в курсе, кто такой мэтр
Гаренцворт.
– А для Перси вы упомянули меня как воплощение королевской
власти.
– Какой он у нас догадливый! – восхитилась Майриэль. – Того и
гляди, станет совсем взрослым и опытным. Еще командовать
начнет!
– Это будет не скоро, – успокоил ее Джошуа.
За воротами послышался шум: голоса и гулкие подзатыльники.
Затем до них донеслись звук снимаемого засова и скрежет
отворяемых ворот.
За воротами обнаружились трое мужчин: давешний привратник Перси,
обиженно потирающий ушибленный затылок, второй парень, постарше,
поуже в плечах и животе и тоже вооруженный самострелом; третьим был
мужчина лет пятидесяти в довольно приличном, хоть и поношенном
камзоле и с всклокоченной бородой, лицо его выражало крайнюю
степень встревоженности.
– Я Ральф из Горжа, милостивые господа, – поклонился
всклокоченный. – Прошу великодушно извинить моего дурня за
неучтивость. Живем в глуши, ничегошеньки не знаем. Прошу вас
заезжать и быть моими гостями. Мой сын Перси приносит вам свои
извинения, а мой сын Джерси и я проводим вас.