Впрочем, все обошлось. Страсти улеглись, а юные сердца
подчинились требованиям общества.
«Прошу простить мне мою глупость, отец. Я забыла, что моя жизнь
принадлежит королевству и мой долг – охранять его».
«Прошу прощения, ваше величество, за свои неподобающие помыслы и
действия. Мне нет оправдания, и я отдаю себя на вашу милость».
Принцесса уехала из старого поместья, и они не виделись почти
год. Потом судьба привела его в ученики к мэтру Ассантэ,
придворному чародею, и они снова встретились. Теперь, уже знающие
правила игры, они были сдержанны и не склонны к авантюрам.
Довольный таким поворотом событий король не видел причин
препятствовать их общению и вдумчиво подбирал дочери партию
повыгодней. Восемнадцатилетие принцессы-цветка, Фиалки Римайна,
неумолимо приближалось…
От воспоминаний Джошуа отвлекла резкая остановка его коня.
Только тут он понял, что все это время ехал с закрытыми глазами и
умудрился восстановить часть растраченной энергии, несмотря на не
совсем академический способ медитации.
Он огляделся и немного успокоился, отметив отсутствие тревоги
среди своих спутников. Небо уже начало темнеть. Солнце вот-вот
грозило провалиться за горизонт.
– Похоже, она нашла место для привала, – сказал Кай, кивая на
остановившуюся и весело махающую им эльфийку.
– Давно пора. Паки голодный, – сказал Паки.
Живот Джошуа согласно заурчал в ответ.
Место для ночлега было выбрано на берегу небольшого лесного
озера. Минувшая схватка не внесла каких-либо корректив в
обязанности соратников, и вскоре каждый занялся тем, чем ему
полагалось.
Майриэль, поручив Искорку заботам Паки, вновь исчезла в лесу,
как всегда озаботившись ужином отряда. Пока Кай, Паки и
заколдованные щетки мэтра Рамила чистили коней, Джошуа натаскал
воды. Потом почистил своего коня. Заговорить свою щетку у него пока
не хватало умений. Вчерашний опыт, когда озверевшая чистящая
принадлежность чуть не оторвала его скакуну хвост, напрочь отбил
желание искать легких путей в данном вопросе.
Затем они с Паки набрали хвороста, разожгли на приготовленном
Каем месте костер и отправились купаться.
Вода озера явственно отдавала сероводородом, а значит, никакой
живности, голодной или съедобной, здесь не водилось. Купание не
только смыло дневной пот и усталость, но, пусть ненадолго, уняло
тревожные мысли о неминуемости смерти и неясных дальнейших
перспективах.