Тот не посмел даже моргнуть. Дверь открылась, и вошедший Бурков поставил перед генералом стакан с «чаем».
– Спасибо, Сергеич, – сказал Пушкин и, отхлебнув ароматного, бодрящего и благотворно действующего на сосуды напитка, продолжил:
– Будь моя воля, я бы вас всех, без исключения, пострелял прямо в этом кабинете. И глазом бы не моргнул. Ладно... Вас и так загасят по очереди, когда вы им, – и Пушкин мотнул головой куда-то в пространство, – не нужны станете.
* * *
Он глотнул из стакана и, поставив его недалеко от левой руки, вдруг налился цветом красного революционного знамени и заорал:
– Вы что, не понимаете, что может быть только одна крыша – мы? Вы не знаете, что только мы можем решать все вопросы? Вы забыли, что этот долбаный народ имеет право бояться только нас? Вы не хотите быть властью, которая управляет этой страной, чтоб ей провалиться?
Неожиданно успокоившись, он допил коньяк, рыгнул и спокойно сказал:
– Деньги идут мимо вас – вы молчите. Вас убивают, и, между прочим, убивают за дело, потому что если продаешься, нужно выполнять обязательства перед покупателем. Вас обсирают в прессе, и опять же – правильно обсирают, вы утираетесь. Народ презирает вас, а вам все равно. А должно быть не все равно! При царе перед городовым шапку ломали, а вам говорят: чего тебе, мусор поганый, – и вы только глазки щурите. Тьфу, бля!
* * *
Пушкин смачно харкнул на церемониальный ковер, ради которого еще в двадцатые годы расстреляли какого-то буржуя, и горестно произнес:
– И вот теперь вы получаете письмо, в котором вас, не вас, а НАС ставят в известность, что мы – МЫ должны отстегнуть миллион баксов какому-то неизвестному Голове, и вы даже не чешетесь?
Он посмотрел на молчавших больших ментов и снова вздохнул.
– Что я спрашиваю? Конечно, не чешетесь. Вы думаете только о том, как бы не потерять наворованные и нахапанные бабки. А подумать о том, что можно потерять голову, у вас ума не хватает. Вы что, не понимаете, что требование отстегнуть лимон баксов, направленное к ментам, – Пушкин снова окинул взглядом собрание, – повторяю – К МЕНТАМ – очень плохой знак. Нет, вы не понимаете. Кому угодно можно направить такое. Банкиру, ларечнику, бургомистру, прокурору, наконец, но только не ментам. Не НАМ. Это – настоящий беспредел.
Он откинулся на спинку кресла и почти спокойно сказал: