Так прогуливаясь по девственным, почти нетронутым человеком
лесам, постепенно собирая сегодняшний улов с силок, я искренне
наслаждался этим прекрасным и незагрязненным воздухом, тёплым и
ярким солнцем и почти полным отсутствием комаров, потихоньку
направляюсь в сторону дома.
А ведь я до сих пор не могу до конца поверить, что переродился в
новом мире.
Первые два года я ничего не делал. Вёл себя как обычный
младенец, не считая того что говорить и ходить начал гораздо раньше
срока. Хотя с последним не спешил – не хотелось бы всю жизнь иметь
кривые ноги. Плюс еще маленькие физические тренировки, по типу
напряжения и давления на мышцы. Но как только за мной перестали
присматривать в два года, дав возможность изучать все, что
находится за пределами четырех стен и мест куда меня брали
родители, плотину моего терпения прорвало.
Бытие определяет сознание. Только такой причины я могу
объяснить, почему человек проживший 78 лет и не считающиеся
идиотом, выедал чайной ложечкой мозги у всех окружающих, как
настоящий ребёнок. Долго это терпеть не могли и незатейливо послали
куда подальше. Я тогда, посидев на информационном голоде две
недели, был готов лезть на стену, сделал то, что никто не ожидал.
Напросился в ученики травнице. В 3 года. То, что обычно делается
лет в 12. В шоке были все жители хутора, в том числе и сама
травница, которую каким-то образом уговорил мелкий мальчишка. Сам
тогда от себя такого не ожидал. Таланта к ораторскому искусству у
меня никогда не было. Вот что необходимость с человеком делает. Не
успели остальные отойти от моей выходки, как в четыре года я стал
учеником охотника. Там слов уже было мало. Пришлось
экспроприировать из заначки соседа, которую он прятал от жены,
бутыль хорошего дорнийского вина.
«Где только достал? Оно же вроде 15 оленей стоит»
Итогами остались довольны – я, старый охотник и жена нашего
соседа, которая всё-таки узнала про заначку и что там было
спрятано. И вот уже три года я изучаю искусство трав, для создания
лекарств и настоек под руководством старой травницы. С охотой дела
сложились хуже – учеником у старого егеря я был намного меньше
времени, чем хотелось. Охотник, к сожалению, умер полгода назад,
оставив после себя мне неплохой ивовый лук, десяток боевых стрел и
огромный пласт знаний, связанный с лесом и его обитателями, сказав
перед кончиной, что у меня огромный талант и нельзя прекращать его
оттачивать.