– Я с удовольствием дам вам рекомендательное письмо к командиру Ингрийской гвардии в Петербурге, – продолжал барон. – Но, как я понимаю, у вас нет с собой ни приличной одежды, кроме этого охотничьего костюма, ни денег на дорогу, ни лошадей?
– Увы, – грустно улыбнулся Басов. – Превратности судьбы…
– Не желаете ли сделку? – осведомился барон. – Вы остаетесь в моем доме на два месяца и занимаетесь со мной фехтованием. В обмен я вам даю трех лошадей, приличную одежду и двадцать талеров на дорогу.
– И отдаете моему человеку надел земли, чтобы он мог прокормить себя и семью, которую, даст Бог, заведет, – тут же вставил Басов. – А стоимость участка взыщете в течение десяти лет в рассрочку и без процентов.
– Вы хотите отослать своего человека? – прищурился барон.
– Он попросился на покой, а мы с отцом многим ему обязаны, – скромно произнес Басов.
– Идет, – грохнул барон, наполняя кубки.
Путешествовать верхом под мелким, моросящим октябрьским дождиком – занятие не из приятных. Впрочем, куда менее приятно путешествовать в этих условиях пешком. Это Петр уже прекрасно понимал, хотя с непривычки тряска в седле причиняла ему огромные неудобства. Басов, напротив, сидел на своем вороном как влитой, да и взаимоотношения с четвероногим другом у него складывались куда лучше, чем у молодого историка. Петр объяснял это тем, что Басов многократно снимался в конных трюках, хотя сам каскадер уверял, что такое взаимопонимание – просто следствие исконной любви к лошадям.
Накануне утром путники выехали изо Пскова и сейчас неторопливо двигались к Петербургу. Собственно, неспешность продвижения была обусловлена исключительно отсутствием у Петра навыков верховой езды. Одеты они теперь были в полном соответствии с местной модой – в длиннополые кафтаны, подпоясанные разноцветными кушаками, широкие штаны, кожаные сапоги и островерхие шапки. На боку у Басова висела шашка, у Петра – сабля, полученная от каскадера в тот день, когда они вступили в бой с людьми Скуратова. На протяжении двух месяцев, что они жили в поместье барона, Петр под руководством Басова усердно осваивал тяжелую науку фехтования, понимая, впрочем, что до профессионального воина ему еще очень и очень далеко.
Прощаясь, барон превзошел себя. Вместо обещанных двадцати талеров он выдал Басову пятьдесят и объявил, что дает старшине не только надел земли в рассрочку, но и зерно в долг до следующего урожая, а также позволяет жить при усадьбе и кормиться за его счет еще целый год. Вспомнив об этом, Петр произнес: