— Я сказал держаться от меня подальше! — звон разбитого стекла оглушил комнату. — Но ты, как светлячок, тянешься на свет, летишь на огонь! Я не свет! Я – долбанный огонь, который сожрёт тебя, не задумываясь!
Он приближался, а я смотрела, как мартышка на удава, и не могла пошевелиться. Он медленно обошёл меня по кругу, осматривая с ног до головы, а я всё стояла, напитываясь страхом и возбуждением.
— Вообще, хорошо, что ты пришла, Рыжая. Я трахал разных баб в просторах вселенной, а ганзалеонок не приходилось. Вы же редкость! Надежда планеты! Сколько вас? Десять? Двадцать? Такая драгоценность, и у меня в спальне, — его слова врезались в сознание, как острые лезвия ножей, но я продолжала стоять, пытаясь осмыслить всё сказанное.
— Молчишь? Это хорошо. Баба должна молчать, когда её трахают, — прижал меня к стене, прошёлся по бедру, задирая платье. — Ты же будешь молчать, Рыжая? Молчать так же, как мои сёстры, когда их отправляли на вашу планету? Или как моя мать, когда умирала от тоски?
Последние слова вывели из ступора. Ненависть сквозила в каждом звуке, сплюнутом мне в лицо. Как же так? Не об этом я молила богов. Не о таком я мечтала много лет. Не такой должна быть земная любовь. Не должно быть в ней столько ненависти.
Рука добралась до ягодицы, болезненно сжав и дёрнув на себя. Возбуждённый пах упёрся в живот, причиняя боль. Слабая попытка вырваться с треском провалилась, или треск издали порванные трусики.
— Нет! — крикнула я, почувствовав пальцы в зоне пульсации. — Ты не должен! Пусти!
— Нет? Мои сёстры тоже кричали «нет», когда их рвали ваши звери! Скорее всего кричали «Пусти! Ты не должен!», но кто же их слушал? А тебя кто услышит? — приподнял над полом, раздвинул ноги и с силой вогнал свой член в меня.
Боль прошила от копчика, до шейного позвонка, расползаясь по промежности и животу. Визг и выбитое дыхание сползли по стенам спальни, лопаясь, как мыльные пузыри. Капитан замер, подёргиваясь внутри, растягивая узкую плоть. Его рваное дыхание врывалось в волосы, застревая там, насыщая меня своим запахом. Не знаю, сколько мы стояли без движения, но боль рассосалась, оставив распирающее чувство наполненности.
— Я просил держаться от меня подальше, Рыжая, — зашептал капитан в волосы, зарываясь в них рукой. — Что же ты со мной делаешь? Зачем пришла?