Страстный поцелуй обжёг губы, сметая боль, страх, обиды. Он плавил изнутри, просачиваясь под кожу, вызывая мурашки, разбегающиеся, словно рой по коже. Плавное движение внутри, стягивающее низ живота в сладких спазмах.
— Смотри на меня, Рыжая, — выдохнул в губы. — Смотри на меня…
Утонула в бархатной зелени, такой тёплой сейчас, такой тёмной. Он пожирал меня глазами, двигаясь быстрее, входя глубже.
— Не молчи, Рыжая… Хочу слышать, как ты меня хочешь… Покричи для меня…
Слова тонули в сознании, распаляя больше, разгоняя застывшую кровь. Резкий толчок, достающий до самой души, стон, вырывающийся из груди, рык, сопровождающий мощные движения, руки, исследующие спрятанное под платьем тело, взрыв, разрывающий меня на миллиарды песчинок, теряющихся в углах тёмной спальни. Фиолетовое сияние с всполохами красного осветило каждую поверхность, прогнало мрачную тень. Это лучше, чем сон. Лучше, чем все мои мечты. Это лучше, чем весь мир, вместе взятый. Несколько фрикций, и стенки опалило горячим семенем, клеймя, присваивая, делая своей.
Алекс перенёс меня на кровать, раздел, уложил на обнажённую грудь. Стук мужского сердца бил в набат, ударяясь о грудную клетку.
— Почему ты светишься? — его шёпот пошевелил воздух незаметной рябью.
— Это мой дар. Я хранительница. Сияние появляется в ответ на сильные эмоции. Ещё я влияю на настроение.
— Что значит, влияешь?
— Чувствую чужие эмоции. Могу поднять настроение, могу испортить его, успокоить, разозлить, развеселить, — самозабвенно перечисляла, пока не почувствовала руку на внутренней стороне бедра. – Эй, ты чем занимаешься?
— Уберегаю себя от твоего желания испортить мне настроение, — пропел, продвигаясь рукой выше. — Удовлетворённая женщина должна сиять и ловить положительные эмоции. Раздвинь ножки, Рыжая... Я сделаю тебе приятно…
Приятно – слабо сказано. Что он вытворял своим языком! Танец на клиторе в ведомом одному ему ритме, покусывания, посасывания, голодные пальцы, раздвигающие складочки, проникающие внутрь горящей плоти, вибрация, стягивающая в узел внутренности, крик, сопровождающий судороги, сотрясающие тело в оргазме.
— Ты такая вкусная, когда кончаешь, — заурчал, накрывая своим телом. — Кричи громче, Рыжая.
Я кричала, горела, извивалась, взрывалась всю ночь. Не помню, как провалилась в сон. Проснулась с ломотой в теле, одна в комнате отдыха на терминале. Мой капитан сбежал, не оставив ничего от себя, кроме боли, разрывающей сердце и потерянности, пропитывающей чернотой душу.