Просторный навес. Под ним брошенные веялки и еще какая-то
сельхозтехника. Людей нет. Собак не слышно. А в воздухе противный
запах горелого мяса и шерсти.
- Сюда! – позвал нас Садчиков.
Побежали к нему. Он стоял над большой ямой, смотрел вниз и на
его бледном лице был ужас.
Я остановился, тоже посмотрел в яму и меня едва не
вывернуло.
В яме были трупы, пять человек, взрослые люди, и две собаки. Их
расстреляли, а потом облили бензином и подожгли. Вот только топлива
оказалось мало. Тела обуглились, но полностью не сгорели.
- Евреи… - выдохнул Семен Колесников, еще один уцелевший боец
нашего взвода.
- Почему так решил? – спросил старшина.
- А вот… - он поворошил ногой испачканную засохшей кровью траву
возле ямы, и мы увидели украшение, шестиконечную звезду Давида,
судя по всему, из серебра. А немного дальше обрывки мужской и
женской одежды. Я хоть в этом и не специалист, но, судя по всему, в
яме, действительно, сжигали евреев. Кто, зачем и за что? Мы не
следственная бригада милиции.
Молча, ни слова не говоря, все отошли от ямы, обыскали полевой
стан и нашли немного еды, сухари и кусок колбасы.
Вдали послышался шум моторов, и мы опять бросились бежать…
День пролетел незаметно. Шли и останавливались. Опять шли, а
потом прятались. Ближе к вечеру выскочили еще на одну дорогу,
обычную грунтовку, и обнаружили на ней разбитую советскую
автоколонну. Много сожженных и раскуроченных взрывами автомобилей,
мотоциклы и тягачи, один танк БТ-7 и рядом с ним два броневика.
Автоколонну разбомбила авиация, сомнений не было. Трупов нет,
наверное, успели собрать.
Пока никого не было, и нам не мешали, посмотрели, что в
грузовиках, и нашли ящики с рыбными консервами. Набрали, сколько
смогли, собрались уже уходить, но не успели. Появились немецкие
мотоциклы с колясками. Бежать поздно. Справа и слева открытое
пространство, нас посекут из пулеметов.
Затаились под разбитой полуторкой. Немцы нас не видели,
остановились, и начали осматривать автомобили. Видать, искали, чем
поживиться.
- Короче, - прошептал старшина, - придется принять бой. Фрицев
шестеро и нас столько же. По моей команде наваливаемся на них. Не
стрелять. Берем противника в ножи. Вопросы?
Вопросов не было, и мы приготовились к бою. Я отставил в сторону
карабин и вытащил штык-нож. Ладонь сразу вспотела – нервы шалят.
Однако я не боялся. Страха не было. Совсем. Мозг, словно
отключился, и я был готов убивать.