Обстрел прекратился через десять минут. Я вылез из укрытия и
осмотрелся. Кустарник посечен осколками. Земля дымилась, и над ней
стелился сизый пороховой дым. Кругом раненые. Слышны стоны. Почти
все костры погасли, их разметало взрывами. Бойцы растеряны.
Командиров не видно. Плохо. Все очень и очень плохо.
- К бою! – услышал я крик Сафиулина. - Противник с правого
фланга! Третий взвод, ко мне!
Бой так бой, мне не привыкать. Вместе с выжившими бойцами, кто
не получил ранений и контузий, я подбежал к лейтенанту. Он повел
нас в темноту, вскоре мы заняли оборону над карьерным обрывом и
увидели немцев. Точнее, сначала услышали. К нам приближались
бронетранспортеры и когда немцы обнаружили нас по непогашенным
кострам, они открыли огонь из пулеметов.
Ночь раскрасилась яркими огоньками-выстрелами и трассерами.
Фрицы плотно прижали нас к земле и остановились на противоположном
конце карьера. Мы попытались ответить. Да куда там… Плотность огня
у немцев такая, что голову не поднимешь.
«Надо отходить», - подумал я и начал отползать назад.
Быстро спрятавшись за невысокий бугорок, выдохнул. Слева и
справа стрекочут немецкие автоматы. Нас обходили, еще немного и
возьмут в кольцо. Драпать надо, пока есть такая возможность, выжить
и продолжать сражаться. Снова я вспомнил заветы старшины Захарова и
опять попятился. Однако быстро уперся во что-то мягкое. Оглянулся,
а это майор Ерошкин собственной персоной, в тылу отлеживается, пока
бойцы на открытом пространстве под пулеметами погибают.
- Ты куда?! – заорал он на меня и приподнялся. – Назад!
- Отходить надо, товарищ майор, - ответил я.
- Трус! Дезертир! Да я тебя…
Он попытался направить на меня автомат, и я действовал,
повинуясь инстинктам, выстрелил в него раньше. Иначе никак, или он
меня, или я его.
Пуля разнесла ротному череп. Взгляд направо. Взгляд налево.
Никого. Свидетелей нет. Ну и хорошо.
Я рванул к реке. Сначала ползком, а потом, когда спустился в
низину, бегом. Едва успел пристроиться к арьергарду отряда и вместе
с бойцами другой роты перешел реку.
Потери оказались большими. От нашего взвода уцелело всего пять
человек, не один я такой умный, что без команды отступил. А отряд
потерял половину личного состава. Конечно, не всех убили, многие
потерялись, попали в плен или решили отделиться. Но факт остается
фактом – на рассвете была проведена перекличка, и в строю оказалось
сто девяносто три бойца. Причем треть имела ранения. Сил немного.
Однако фронт уже недалеко, и мы пошли на прорыв.