«Как же несправедливо устроена жизнь», - подумал я и неожиданно
почувствовал злость. На кого и на что я злился? На судьбу, на
старшину Захарова, на жизнь, которая так жестоко со мной обошлась?
Хотя не было это злостью. Скорее всего, это какой-то внутренний
протест – так не должно быть. Не должно. Не правильно.
Я крепко сжал кулаки. Грязные ногти вонзились в кожу, и это
вернуло меня в реальность. Я встряхнул головой, прогнал прочь
беспокойные мысли и подошел к костру, вокруг которого собирались
бойцы взвода.
- Андрюха, - Садчиков улыбнулся, - сейчас кашу из топора будем
есть.
Я тоже улыбнулся и спросил:
- Из чего сделали варево?
- Немного пшенной крупы, кусок старого сала и рыбная
консервация. Что в вещмешках было, все скинули.
- А селяне, у кого раненых оставили, разве ничего не дали?
- Чем они поделились, не про нашу честь.
В разговор моментально вмешался лейтенант Сафиулин, молодой
татарин, который прислушивался к разговору:
- Садчиков, ты на что намекаешь? Хочешь сказать, что командиры
себе все самое лучшее забирают, а ты голодаешь?
В голосе лейтенанта, который, к слову, питался с нами из одного
котла и был неплохим человеком, появилась угроза. Поэтому Садчиков
сдал назад:
- Товарищ лейтенант, к слову пришлось. Брякнул, не
подумавши.
- Ладно, - Сафиулин кивнул и замолчал.
«Когда-нибудь Садчиков договорится», - промелькнула у меня
мысль, и я стал ворошить свой вещмешок. Вдруг где-то сухарь
завалялся.
Тем временем появился майор Ерошкин. Он остановился на границе
света и тьмы, поправил МР-38, кстати, из трофеев нашей группы,
окинул взглядом бойцов и отозвал в сторону взводных. Понятно,
инструктаж. А спустя пять минут вернулся Сафиулин и сказал, что на
отдых всего три часа. После полуночи форсируем реку, она
неглубокая, и двигаемся к линии фронта. Основной привал будет на
рассвете.
Бойцы вопросов не задавали. Как раз поспела каша. Все хотели
есть. Однако перекусить не удалось…
- Ви-у-у-у!!! – противно завыла первая вражеская мина, и начался
обстрел.
Немцы все-таки обнаружили нас, и мы, схватив оружие и вещмешки,
бросились, кто куда. Я спрятался в неглубокую извилистую канаву,
которая спускалась в карьер, обхватил руками голову и уткнулся
лицом в землю.
Взрывы следовали один за другим. Фрицы били из пяти-шести
минометов и, казалось, что мы попали в ад. И тут неважно, ветеран
ты или новобранец, страшно каждому. Только одни свой страх
контролируют и, как правило, выживают, а другие дают слабину, бегут
непонятно куда и погибают. Главное – не дергаться. Место у меня
хорошее, осколки проходят выше.