Такие вот дела. Невеселые. А что касательно нас, то немецкие
десантники уже через час заняли поселок. Еще через два часа
появилась германская мотопехота, а ближе к вечеру всех арестантов
вывели во двор клуба и построили.
Чего ждем или кого? Мы не знали. Может быть, даже пустят в
распыл.
Народ заволновался. Однако разговорчики быстро пресекались
немцами, которые не стеснялись постреливать над головами и
отвешивать арестантам пинки.
Во дворе нас продержали недолго. Вскоре появился немецкий
офицер, который довольно чисто говорил по-русски. Он прошелся вдоль
нашего строя, отпустил пару соленых шуток и поинтересовался
наличием командиров, комиссаров и жидов. Приблатненный ответил ему,
что таковых нет. После чего офицер приказал ему выйти из строя и
отдал солдатам приказ на немецком вернуть нас обратно.
Вот какие финты судьбина крутит. Утром я был преступник и меня
охранял боец НКВД. А вечером я уже военнопленный и меня охраняет
немецкий солдат. Пожрать при этом, конечно, не дали. Про нас просто
забыли и хорошо еще, что было вдоволь воды, а то бы совсем
загнулись.
7.
Смоленск. 07.09.1941.
На восток нескончаемым потоком двигались немецкие войска. Сытые
и хорошо обученные германские солдаты, победители Европы, шли
покорять СССР. Они улыбались и часто шутили, выполняли приказы
своих генералов и были уверены, что уже в этом году война
закончится, и каждый получит свой кусок пирога, гектары жирного
чернозема, денежную помощь от государства и рабов. А я и люди,
которые, по воле судьбы, оказались со мной рядом, брели на запад.
Мы стали военнопленными и, глядя на немецкие танки,
бронетранспортеры, орудия, тысячи солдат и пролетающие в небе
самолеты, многие искренне радовались и желали фашистам удачи.
Как же так? Как можно желать чего-то доброго врагу? Все просто.
Наша колонна была не совсем обычной. Она состояла из тех бойцов,
которых немцы вытащили из тюрьмы НКВД и перебежчиков. По мнению
немцев, мы имели претензии к советской власти и могли быть полезны.
Поэтому нас сразу отделили от красноармейцев, которые попали в плен
после боя.
Куда и зачем нас гнали, никто не объяснял. Судя по направлению,
идем на Смоленск, и каждый день к нам присоединялись новые группы
военнопленных. Контингент соответствующий: мародеры, бандиты,
трусы, пострадавшие от репрессий бывшие кулаки и так далее. Народ
беспокойный и чтобы мы не бузили, не устраивали драк и резни, над
нами поставили старших. И одним из них стал тот самый приблатненный
боец, который общался с немецким офицером. Звали его Владимир
Петрович Лопухин, матерый уголовник по прозвищу Сайка, который
успел отсидеть шесть лет на севере, вернулся на Родину, а тут
война. Его мобилизовали и, получив оружие, он занялся воровством и
был пойман. Для вора советская власть – вражеская, а немцы вроде
как поближе, приподняли его и дали немного власти. После чего он
сразу показал себя во всей красе. Сколотил небольшую банду, которая
помогала ему контролировать остальных военнопленных, издевался над
слабыми и лебезил перед конвоирами. Короче говоря, сука! Но меня он
и его братки не трогали. В отличие от большинства военнопленных я
успел повоевать и мог за себя постоять. Я сам себе на уме, ни с кем
близко не сходился, разговаривал мало и ни во что не
вмешивался.