Спустя минуту я был на плацу, где находился практически весь
личный состав школы. Подвешенный на столб раструб радиоточки
передавал немецкую сводку на русском языке. И если верить диктору,
сегодня ночью 10-й танковый полк 8-й танковой дивизии немцев
захватил Волоколамск, совершил марш-бросок по Волоколамскому шоссе
и ворвался на окраину Москвы. Идут бои в районе Сходненского
водохранилища и Тушино. Против регулярных германских частей бьются
ополченцы. Долго они не выстоят и захват Москвы дело двух-трех
дней. Иосиф Сталин, Ставка Верховного Главнокомандующего и
партийные работники, прихватив труп Ленина и награбленные у
русского народа богатства, на специальном поезде бежали в
Куйбышев…
Сводка закончилась. Заиграл бравурный немецкий марш. А среди
курсантов и преподавателей царила тишина. Как ни странно, никто не
радовался. Почему? Думаю, причины были разными. Кто-то считал, что
если немцы быстро возьмут столицу, Сталин пойдет на мирные
переговоры, сдаст западные районы страны и мы германцам уже ни к
чему. А кто-то тайно сочувствовал красноармейцам и ополченцам,
которые сейчас грудью встречали немецкие танки и погибали. Какие ни
есть советские граждане, но они не чужие люди, в конце концов. В
одной стране жили, одни и те же радости-горести делили, один
хлебушек кушали.
Впрочем, вскоре все разошлись. Обед. А после него курсантов
построили на плацу, и начальник школы Карл Бушенгаген прошелся
вдоль строя и лично вручил каждому по два шеврона РОА. После чего
произнес небольшую бодрую речь, в которой главная мысль была проста
– арийцы одолели славян и это потому, что они сверхчеловеки, первый
сорт.
- Рано празднуешь победу, - глядя на Бушенгагена, еле слышно
прошептал стоящий рядом Федоров, - кровушкой еще умоетесь и тогда
про нас вспомните.
«Это точно», - мысленно согласился я с ним и посмотрел на
новенькие шевроны, в щите Андреевский Крест, а над ним буквы
РОА.
9.
Москва. 30.09.1941.
- Товарищ боец! Товарищ боец!
К старшине Захарову подбежала худенькая синеглазая девочка в
белой блузке и синей юбке. Ее забавные русые косички раскачивались
на бегу, а красный пионерский галстук сбился набок.
- Чего тебе, пигалица? – старшина приставил к стене дома
трофейный немецкий пулемет и посмотрел на пионерку.
- Фашисты! – девочка указала на улицу. – Там они! Много!
Идут!