— Тут старая деревня недалеко, Боровка, слышал? — сказала
девушка. — Заброшенная почти. Я там с дедушкой живу и ещё несколько
стариков осталось. А эти меня ночью уволокли прямо со двора. Я
всего-то в уборную вышла.
Я поднял глаза на девушку:
— А мокрая почему?
— Я убежать хотела, вырвалась и угодила в поилку для
скотины, — пояснила она и съёжилась сильнее. Ей явно было
холодно.
Я стащил плащ с одного из убитых, протянул молча ей,
второй накинул на себя.
— Пойдём, домой тебя отведу, — сказал я. — У вас зеркало
связи есть? Мне бы с родителями связаться. Далеко я забрёл, к
твоему счастью.
— Зеркало есть у бабушки Дарьяны, — послушно закивала она,
слезая с камня и, как-то брезгливо покосившись на него, спросила: —
Они меня в жертву принести хотели?
— Полагаю, что да. Сначала бы изнасиловали, а потом
принесли в жертву. Ты, как я понимаю, девственница?
Девушка сначала рассердилась, видимо, оскорбившись такой
наглостью, но, всё же догадавшись, почему именно я спросил,
закивала. Потом отрешённо уставилась перед собой, кажется, осознав
в полной мере, какой участи только что избежала.
— Всё сходится, — сказал я, начав ходить по рву и ворошить
ногой листву.
Где-то он наверняка должен быть. И вот он нашёлся, прямо
напротив алтарного камня — похожий на пень деревянный идол тёмного
божества, которого вкопали в землю верх ногами. Интересно, Гарваны
в курсе про это место тёмной силы?
А ещё меня интересовало, происходило ли это в прошлом,
потому что я подобного происшествия решительно не помнил. Но,
скорее всего, если это и происходило, значит, после завершения
ритуала тело девушки так и не нашли. Да и мало ли простолюдинок
пропадает в этих заброшенных деревнях? Её, скорее всего, даже
искать бы никто не стал.
Я сорвал амулеты с мёртвых, прихватил ритуальный кинжал, а
после велел девушке:
— Веди в свою Боровку.
Она посильнее закуталась в плащ, закивала и начала
выбираться изо рва. Очень скоро мы вышли на узкую тропинку, шли в
молчании, несколько раз моя спутница начинала тихонько плакать,
видимо, вспоминая пережитое. Я подметил, что она довольно юная, не
больше пятнадцати, а, впрочем, при нынешнем раскладе, она моя
ровесница. Чтобы как-то отвлечь её от плохих мыслей, я завёл
разговор:
— Как зовут тебя?
— Мира. А тебя?
— Ярослав.
— Как нашего княжича, — неуверенно усмехнулась она, потом
добавила: — Странное имя для ромала — Ярослав. Ты ведь, получается,
ромал, если оборотень?