На ходу человек говорил. Рот его не закрывался ни на миг. Речь
лилась подобно шипящему злокозненному водному потоку, что весною
несет по вздувшемуся руслу могучей реки пятна навоза, озябших
солнечных зайчиков и безутешных дохлых ворон. Звучали искренние
строфы совершенно чуждо окружающим стенам, по-прежнему, скрывающим
под тяжестью накопившегося мусора и пыли, печать гения и
благородства былых творцов. Они, конечно, давным-давно умерли, и
скелеты их обратились в невесомый прах. Иначе, услышав варварское
наречье, поганящее своды их гениального творенья, восстали бы из
могил, дабы усовестить нечестивца бесхитросной бронзой в
потроха.
Хотя, при том столпотворении народов, что бурлило вокруг который
год, пришествию в это, когда-то подлинно священное место варвара,
удивляться не стоило. К тому же, был он в одиночестве, и даже без
коня.
Незваный гость ругался. Грязно и богохульно.
Варвар проклинал ненавистный город, мерзких людишек, собственно
чердак, где полным-полно ржавых гвоздей, что так и норовят
пропороть незащищенную кожу. Сильнее же всего прочего, лампоносный
минотавр проклинал пыль. О, эта вездесущая субстанция здесь была
повсюду! На балках, на косой крыше, на опорах… Хуже всего, что ею
приходилось дышать – в воздухе пыли было столько, что казалось, еще
немного, и можно нарезать ломтями, продавая незадачливым простакам
вместо кирпичей или набивки для фахверка.
Второй страшной напастью была темнота. В ней пряталась коварные
балки, умершими строителями расположенные весьма затейливо –
мехочресельный гость так и не сумел уловить последовательности,
хотя мотивация имелась преотличная: практически в каждую балку он
врезался головой. Чувствительно так врезался, до звона и искр.
Радовало лишь то, что голове этой в прошлом довелось познакомиться
с обухом топора, баркасным веслом, конским копытом и много еще чем.
При этом - уцелев. Соответственно, трухлявое дерево непоправимого
урона организму исследователя нанести не могло при всем старании.
Хоть и прикладывало неимоверные усилия!
И голуби! О, подлые крылатые создания! О, создания, рожденные
для страдания окружающих!
Пернатые создания, которых ночной гость мог терпеть разве что
тушеными в вине, чердак облюбовали, скорее всего, еще с момента
постройки - благо, тут хватало и окон, и продух. Строили сие здание
лет этак триста-четыреста назад. И все это время, птицы жили здесь.
И гадили, если не сказать, что безудержно срали!