- Мы ему сейчас и поводов добавим! - с ухмылкой, не сулящей бедному
Мессе ничего хорошего, заявил Гюрги. Рейтар в который раз сплюнул
неодобрительно.
Когда лошадь студента поравнялась с домом, где на чердаке засели
солдаты, Гюрги поднес сложенные ладони ко рту. Волчий вой разнесся
над округой. Будто оголодавшая стая зимних волков, сплела свои
голоса в одну жуткую песню.
Лошадь студента встала на дыбы, рванула по дороге. Мессе чуть не
упал, но удержался. Гюрги засмеялся во весь голос.
Рейтар встал с пола, демонстративно отряхнул грязные штаны.
- Дурак ты, дубовый, и шутки у тебя дурацкие! Я чуть дерьмом не
обосрался! В новые штаны!
- Ну не обосрался же, - хмыкнул Гюрги.
- Это потому что в нашей роте трусов не было никогда! - выпятив
грудь, заявил силезец.
- То-то ты в одиночку тут сидишь, - подмигнул храбрецу
литвин.
- Иди в жопу, друг! - огрызнулся Эд. - Дать бы тебе в лоб, так ведь
изгваздаюсь весь. Ты как, будешь всю ночь сидеть?
Гюрги пожал плечами.
- Придется. Должен же я своими глазами увидеть местную
чуду-юду.
- Шведы они, дубовый, шведы! А вовсе и не евреи! Ладно, сиди, а я
пойду Мессе успокаивать. А то ведь обберут парня до последнего
медяка! Знаю я этих солдат!
Звезды горели одна другой ярче. Даже удивительно, как ярко... На
черный бархат высыпали груду самоцветов, небрежно размели по
полотну: тот туда укатился, тот туда, а там и целая связка хитрой
фигурой легла...
Гюрги осторожно поерзал, разминая спину, начавшую затекать от
долгого сидения на месте. Пыль улеглась, но резкие движения
по-прежнему грозили обернуться громогласным и ноздреразрывающим
чихом. Лучше уж без него. Когда сидишь без движения, начинаешь
сливаться с местностью. И кажешься кучей мусора, приваленной к
стене. Вон, даже мышка обманулась, сидит на балке, мордочку трет,
будто кошка, гостей намывает, чтоб им, сволочам этаким...
До появления гостей оставалось еще час-полтора. Гюрги прикрыл
глаза, погружаясь в воспоминания. Пьяные крики, доносившиеся от
кабака, ему совершенно не мешали. Пьет солдат, гуляет солдат, страх
свой заливает. Ну и пусть, раз им так проще.
Литвин встречал нечто, схожее с происходящим вокруг.
Давным-давно... Гюрги тогда не был ни липком, ни литвином, да и
звали его иначе. Замыкание в суточном круге ему удалось пережить. В
тот раз, никто не умирал – все кто мог, погиб раньше. День
проходил, и дорога, вроде бы пройденная вчера (да и позавчера, и
поза-, позапозавчера), снова расстилалась перед носом их судна.
Хозяйка Горы карала сурово, но была отходчива.