Деяна упрямо вцепилась в ручку
ведра. За второе бороться не пошла — ей приближаться к этому
человеку не хотелось. Плохие люди, как дерьмо — раз наступишь, а
потом подол неделю отмывать будешь. А Кагыр был плохим. Тижийцы
хорошими не бывают. Никогда! И никто не убедит ее в обратном.
Руку, которой минуту назад коснулись
сухие пальцы мужчины, тут же захотелось вымыть.
— Не нужен ты тут! — всё-таки
ответила настойчивому врагу Дея. — Иди прочь!
И потащила в дом одно ведро.
Хотелось оглянуться, посмотреть, не шагнул ли степняк следом, не
заносит ли руку — схватить, ударить или ещё что сделать? Но девушка
не позволила себе вертеть головой. Она не покажет ему свой
страх!
Толкнула дверь, занесла ношу, вылила
в бадью, развернулась, чтобы идти ещё к колодцу — и уткнулась в
волосатую грудь. По дому разнёсся испуганный крик.
— Просты.
Мужчина поставил на пол ведро,
отступил на шаг назад, поднял руки, развернув их к собеседнице
ладонями.
— Вэдро.
Указательный палец ткнул вниз.
— Хотэл помоч. Ты мэлка. Хрупка.
Деяне захотелось схватить это
демоново ведро и окатить врага холодной водицей с головы до ног. Но
она сдержалась. Отступила спиной вперёд к столу, подхватила с него
нож.
Сразу стало спокойнее. Нет, если что
он, конечно, руку перехватит, но она по крайней мере
попытается.
— Выходи давай. Мешаешь. А помощь
твоя гнилая тут никому не нужна. И ты не нужен. Иди в свою Степь,
здесь таким не место.
Барот опустил руки, прищурился.
— Какым такым?
— Насильникам и убийцам. Подлецам,
что не ценят женщин и воюют с детьми.
— Йа дэтэй нэ трогал. Тэба нэ
тронул. Зачем наговарываэшь? Луды разны.
— Так то люди. А вы, тижийцы, твари
степные!
Слово слетело с языка легко и
быстро. Кагыр нахмурился, посмотрел косо на лезвие, блестящее в ее
руке. Дея напряглась. Вот, если он сейчас бросится на нее, главное
всё-таки успеть всадить ему нож в шею! Или в живот. Или в грудь. Но
лучше — в шею.
Рука задрожала. Деяна замерла,
выгадывая момент.
— То-то ты на гостэй-соплэмэннэков
так ласково смотрэшь, что оны добры очен к тэбэ былы. Затчем от
хороших лудэй прачешьса?
Девушка не собиралась спорить с
врагом. Она ничего ему доказывать не обязана! Это тетка плохая или
тюремщик, а вот Азарина — хорошая. Серземельцы, они...
Деяна закусила губу. Вспомнилось,
как тетка хлестала ее грязной тряпкой по лицу за какую-то
провинность. А начальник тюрьмы... у него такие глаза страшные и
большие грубые руки, от одного воспоминания о которых начинает
тошнить. Если бы не столичный господин, он бы ее... так же, как
тижийский воин мать... Нож выпал из руки, вонзился в пол, царапнув
ступню.