Если бы окно было прозрачным и можно было бы видеть город, спросила себя она, показался бы он ей очаровательным на этот раз? Теперь нет. Этот город больше никогда не засияет для нее, даже если дождь будет чистить его сорок дней и сорок ночей.
В это мгновение Хитер поняла, что их будущее – Джека, Тоби и ее собственное – должно проходить в каком-то месте далеко отсюда. Больше это не родное. Когда Джек поправится, они купят дом и уедут… куда-нибудь, куда угодно, к новой жизни, к новому началу. Это решение было печально, но давало также и надежду.
Когда она отвернулась от окна, то обнаружила, что глаза Джека открыты и он смотрит на нее.
Ее сердце запнулось.
Она вспомнила мрачные слова Прокнова – сильная потеря крови. Глубокий шок. Последствия отразятся на мозге.
Повреждение мозга.
Она боялась говорить из страха, что его ответ будет невнятным, мучительным, бессмысленным.
Джек облизнул серые, потрескавшиеся губы.
Его дыхание было хриплым.
Наклонившись сбоку кровати, нагнувшись к нему, собрав все свое мужество, она сказала:
– Милый?
Смущение и страх отразились на его лице, когда он повернул голову сначала чуть-чуть влево, потом вправо, оглядывая комнату.
– Джек? Ты со мной, мальчик мой?
Он задержал взгляд на мониторе кардиографа и, казалось, был заворожен двигающейся зеленой линией, которая теперь рисовала пики выше и гораздо чаще, чем во все время с тех пор, как Хитер вошла в палату.
Ее собственное сердце стучало так сильно, что ее затрясло. То, что он не отвечал, ужасало.
– Джек, ты в порядке, ты слышишь меня?
Медленно он повернул голову к ней снова. Облизал губы, лицо исказилось. Его голос был слаб, почти шепот:
– Извини за это.
Она сказала испуганно:
– Извинить?
– Я предупреждал тебя. Ночью я так предчувствовал. Я всегда был… именно психованный.
Смех, который вырвался у Хитер, был опасно близок к плачу. Она прижалась так сильно к ограде кровати, что прутья больно вдавились ей в диафрагму, но ей удалось поцеловать мужа в щеку, его бледную горячечную щеку и затем в уголок серых губ.
– Да, но ты мой псих, – сказала она.
– Пить хочется, – произнес он.
– Конечно, хорошо. Я позову сиделку, посмотрим, что тебе позволят.
Мария Аликанте уже спешила зайти, встревоженная данными об изменении в состоянии Джека, выведенными на монитор центральной панели.