А сейчас они разговаривали, сидя на голом чердачном полу. И вдруг она осознала, что он здорово изменился со времени их первой встречи. Та внезапная теплота, которая в понедельник вдруг на мгновение пробилась сквозь его ледяную маску, теперь стала обычным его свойством. Но он все же не был похож на других мужчин. Она могла понять его, уловить его мысли, увидеть его настоящего – но лишь на краткое мгновение. Казалось, он постоянно ускользал, двоился, и его видимое присутствие было просто чьим-то колеблющимся отражением в воде.
Она рылась в картонках со всяким хламом и всячески оттягивала решающий момент. Но бесконечно это продолжаться не могло, и она неохотно достала одну вещь, из-за которой, собственно, и приехала. Утром, когда банкир Халлоуэлл прочитал ей газету, она подпрыгнула от радости. Привезти эту новость Солсбери! Увидеть, как кровь отливает от его лица, услышать, как он заикается, захваченный врасплох! Ее сперва так и подмывало ткнуть в него шпилькой. Но теперь, когда они разговорились по-дружески, когда он раскрылся перед ней по-новому, выложить ему подобное было бы жестоко. Впрочем, выбора у нее не оставалось. Она потратила уйму времени и уговорила Халлоуэлла позволить ей самой спросить Солсбери, что означает это сообщение в газете. Теперь она должна пройти через все или выглядеть в глазах банкира идиоткой.
Когда они спустились с чердака в гостиную, она сказала:
– Мистер Халлоуэлл просил меня передать вам вот это и спросить вас, что это означает. – И вручила ему газетную вырезку.
Виктор взглянул на заголовок и услышал, как в голове забил тревожный набат.
«ОПОЗНАНО ТЕЛО МЕСТНОГО ХУДОЖНИКА».
Он облизнул пересохшие губы, зная, что последует за этим.
«Полиция Харрисбурга сегодня окончательно идентифицировала тело, обнаруженное речной спасательной службой в понедельник вечером у рыбацкой набережной. Анализ одежды и зубных пломб показал, что скончавшийся был Виктором Солсбери, местным рекламным художником, работавшим в…»
– Здесь какая-то ошибка, – сказал он, хотя не верил ни на йоту, что это ошибка. – Виктор Солсбери – это я.
– Говорят, это было самоубийство, – ответила Линда. – Его последнее время очень угнетало, что он не может продать свои оригинальные работы.
– Но я преодолел этот барьер, – запинаясь, неловко выговорил Солсбери. – Я продал свою картину.