- Догадываюсь, - старик кивает, - И все же… вы понимаете, что
просите невозможного?
- Разве не вы учили меня, магистр, что для инквизитора нет слова
«невозможно»?
Пристальный взгляд из-под густых седых бровей. Своим крючковатым
носом глава инквизиции всегда напоминал ему ястреба. Магистр
откидывается на спинку стула, во взгляде старика видны искры плохо
скрытого торжества:
- Посмотрите на себя, Тавиш! На кого вы похожи! Вы готовы встать
на колени! И все ради чего? Ради расположения этой смазливой
ведьмы?
Хриплый голос магистра все еще звучал в ушах, когда Ириус вышел
из теплого сарая и решительно зашагал к избушке. Магистр давно
мертв, Дарина пропала на пять лет, он почти помолвлен не то с
третьей, не то с пятой дочерью барона де Бааса, чья старшая сестра
в свое время была его официальной любовницей (ох уж эта столичная
мода на кареглазых брюнеток). Впрочем, в постели она была весьма…
вульгарна? Почему-то здесь, среди снежной бури, ему на ум пришло
лишь это слово. Инквизитор покачал головой: опять это влияние
Дарины.
В любом случае ему не стоило ворошить прошлое. Как только
кончится метель, он уедет, простившись с зеленоглазой ведьмой уже
навсегда.
Полный решимости поступить именно так, он вошел почти бесшумно,
и все же дверь скрипнула. Хозяйка дома не обернулась, оставшись
сидеть у окна, задумчиво смотря на снегопад. Её глаза подозрительно
ярко блестели. Кошка дремала рядом, небрежно постукивая пушистым
хвостом по лавке. При звуке открывающейся двери она открыла глаза и
пристально взглянула на Ириуса, но, признав его, вновь задремала.
Инквизитор принялся стряхивать снег с плаща.
- Как лошади? – голос был хриплый, словно она плакала.
- Хорошо, - его ответ прозвучал слишком ровно и оттого
подчеркнуто вежливо. Инквизитор поморщился: слегка переиграл. Но
Дарина этого не заметила.
- Давай спать, - даже не посмотрев в его сторону, ведьма
проворно забралась на печь и задернула занавеску, предоставив
Ириусу самому устраиваться, как заблагорассудится. Он попробовал
прилечь на лавке, но та была узкой и короткой, отчего края
постоянно впивались в тело.
Тяжело вздохнув, Ириус перебрался на пол и плотнее завернулся в
плащ. Сон все не шел. Половицы оказались плохо подогнаны друг к
другу, и теперь их края врезались ему в бока, вдобавок они слегка
поскрипывали при каждом движении. Звук противно вторгся в дрему,
заставляя открыть глаза и завозиться, устраиваясь поудобнее. К тому
же от двери по полу тянуло мерзким холодным воздухом.
Поворочавшись, он, наконец, привалился к теплому боку печки и
заснул.