Он непрерывно оглядывался, как будто опасался, что кто-то может наброситься на него сзади. Люди отходили от него, как только он к ним приближался.
Однако к нему все же подошел какой-то мужчина и заговорил по-английски. Было вполне очевидно, что мужчина и не лелеял мысли о том, что будет понят. Тут, очевидно, подумал Бартон, главное – дружеская интонация голоса. Тем не менее, неандерталец продолжал нервничать.
Подошедший был мускулистым юношей шести с лишним футов роста. Обращенное к Бартону, лицо его казалось красивым. В профиль же оно было до смешного плоским. Глаза незнакомца были зелеными.
Юноша вновь заговорил. Услышав новые слова, недочеловек подскочил. Он посмотрел на говорившего из-под низких выдающихся вперед надбровий, улыбнулся, обнажив огромные желтые зубы, и заговорил на незнакомом Бартону языке. Недочеловек показал на себя и произнес что-то вроде «Каззинтунтруалбемз». Позднее Бартон узнал, что это было его имя и что оно означало: «Человек, который убил длиннозубого».
Среди подошедших было пять мужчин и четыре женщины. Двое мужчин были знакомы друг с другом еще при жизни на Земле и один из них был женат на одной из присутствующих здесь женщин. Все они были итальянцами либо словенцами, жившими в Триесте где-то на рубеже девяностых годов девятнадцатого столетия.
– Эй вы, – обратился Бартон к юноше, единственному из мужчин говорившему по-английски. – Подойдите сюда. Как вас зовут?
Юноша нерешительно приблизился к нему и произнес с ярко выраженным акцентом, характерным для жителей среднезападных штатов:
– Вы англичанин, не так ли?
Бартон протянул руку.
– Да-а-а. Меня зовут Бартон.
Парень поднял лишенные волос брови.
– Бартон? – Он наклонился вперед и уставился в лицо Бартону. – Трудно сказать… Не может этого быть… – Затем он выпрямился. – Меня зовут Питер Фригейт, Ф-р-и-г-е-й-т!! – Он оглянулся, а затем еще более натянуто произнес: – Очень трудно сказать что-либо определенное. Все так потрясены, вы же видите. У меня такое ощущение, будто я распался на отдельные части. Но… мы вот здесь… снова живы… снова молоды… и не в аду… во всяком случае, пока. Я родился в 1916 году, а умер в 2008… все из-за того, что натворил этот проклятый пришелец… Я не виню в этом лично его… он только защищал себя, вы же знаете.
Голос Фригейта перешел в шепот. Он невольно улыбнулся Монату.